— Ну вот, теперь-то я догнал тебя, маленькая потаскушка!
Не успела женщина повернуться, как сильный удар в спину свалил ее с ног. Диана упала на колени, хватая ртом воздух. Везель метнул в нее свою тяжелую трость, и краем глаза Диана увидела, как на яркой зеленой траве поблескивает золотая змеиная головка. На мгновение она оцепенела, не в силах двинуться с места, но затем быстро вскочила на ноги.
Однако не успела Диана сделать и шага, не успела выхватить свой кинжал, как граф де Везель, успевший в два прыжка преодолеть лужайку, схватил ее.
Франсис, хмурясь, ждал, пока Джерваз заговорит. Из гостиной доносился шумный говор. Они стояли вдвоем в огромном холле — два человека, связанные кровными узами и разделенные враждебностью.
Не зная, с чего начать, Джерваз внимательно оглядел средневековые рыцарские доспехи, стоящие у стены, словно не мог понять, какого черта их тут выставили. Наверное, доспехи нравились его деду. А может, и прадеду. Положив руку на забрало и отвернувшись в сторону, виконт медленно произнес:
— Прости меня за то… что я тебе наговорил… Мои слова были непростительными…
— Да уж…
Франсис молчал, не помогая кузену выйти из неловкого положения. Глядя на отполированный шлем, Джерваз признался:
— То, что я сказал… не имеет никакого отношения к тебе или Джеффри… Только ко мне.
Франсис упорно молчал, и виконт наконец повернулся к нему лицом. Кузен посматривал на него с неприкрытой враждебностью, но в его взгляде мелькнуло сочувствие — во всяком случае, так показалось Джервазу. Похоже, Франсис знал больше, чем казалось Сент-Обену.
— Ладно. Считай, что все забыто. Знаю, что мое признание шокировало тебя, как поразило бы всякого нормального человека, — проговорил Франсис. — Неуверен, тебе известно… — тут Франсис замолчал и огляделся вокруг, желая удостовериться, что рядом никого нет, — что я не более опасен для мальчика, чем, скажем, ты — для девочки. Нет сомнений, ты бы не стал насиловать ребенка.
Виконт вздрогнул — он-то знал, что Джеффри был бы в большей безопасности с Франсисом, чем Диана с ним. Пытаясь овладеть собой, Джерваз отвел взор от пытливых глаз кузена и сказал:
— Не думаю, что ты когда-нибудь сможешь простить меня за мое непростительное поведение.
И вдруг Франсис усмехнулся — напряжение между ними сразу же спало.
— Знаешь, перед моим отъездом нам с тобой надо сходить в мой клуб и там потолковать о нашей порочности.
Джерваз испытал невероятное облегчение — хоть с братом все было улажено.
— Я буду скучать по тебе, — произнес он, протягивая Франсису руку.