Он закурил сигару, короткая вспышка пламени осветила его черты. Легкое облачко дыма поднялось и исчезло в открытом окне. Никогда прежде она не видела, чтобы Гэвин курил.
– Я не храбрая, я глупая. И не надо мне было пить шампанское. Это все испортило… – Алекс облизала пересохшие губы. – Наверное, теперь уже ничего не исправить?
Гэвин вздохнул.
– Многие ошибки можно исправить, хотя это бывает и непросто.
Радуясь, что он заговорил, она спросила:
– Я причинила тебе боль?
– Не физическую. К счастью, ты не владеешь приемами восточной борьбы, иначе мне бы несдобровать.
Но она, конечно, нанесла ему тяжелую обиду. Гэвин не был бы так чуток к другим, если бы не страдал сам.
– Поверь, я не с тобой боролась.
– Я знаю. – Он снова затянулся сигарой. – Если мы хотим продолжить то, что начали, будет лучше, если ты расскажешь мне все, что случилось с тобой.
Он сказал «мы», обрадовалась Алекс, но тут же с ужасом поняла, что и в самом деле должна рассказать ему все, открыть всю глубину своего падения. Она села на пол у его ног и сжала кулаки, чтобы унять дрожь в руках.
– Спрашивай что хочешь. Я отвечу тебе.
– Ты находишь меня привлекательным?
Удивленная простым вопросом, Алекс честно призналась:
– Ты самый красивый мужчина из всех, кого я знала.
– Спасибо, но это не одно и то же. Ты не ответила. Можно восхищаться скульптурой Микеланджело, но ведь никто не захочет лечь с ней в постель. А совершенно неприметный человек может оказаться очень притягательным.
Она прикусила губу, поняв суть вопроса. Алекс вспомнила желание, которое он вызвал в ней на Мадуре.
– Для меня ты желанный мужчина, но мне мешает то, что произошло со мной в плену.
– Значит, твоя реакция вызвана теми страхами и отвращением?
Печально, но он был прав.
– Боюсь, что так.
– Теперь все понятно. – Он постукивал сигарой по краю пепельницы. – Прости, что говорю на эту тему, но я хотел бы узнать об интимной стороне твоего брака. Ты наслаждалась или всего лишь терпела?
Радуясь, что темнота скрывает ее вспыхнувшее лицо, Алекс ответила:
– Не могу сказать, чтобы я была особенно застенчивой невестой. Эдмунд мне нравился, и мне не терпелось поскорее выйти за него замуж.
– То есть ваши супружеские отношения тебя вполне устраивали?
Ей следовало бы понять, что Гэвина не удовлетворит расплывчатая формулировка ответа.
– Честно говоря, я была слегка разочарована. Мама и полковник на людях всегда такие сдержанные, но спустя двадцать лет нежность в их отношениях осталась прежней. Любому ясно, что все стороны брака доставляют им наслаждение. У нас с Эдмундом так никогда не было. Но меня не тяготил мой супружеский долг, и я с радостью доставляла мужу удовольствие. Однажды он сказал, что гордится такой женой. Он всегда был нежен и снисходителен ко мне, после того как… мы были вместе.