– Да, между нами существует некоторая… неловкость, но Гэвин очень терпелив.
– С каким равнодушием ты говоришь о собственном муже! – возмутилась Кэтрин. – Зачем тогда ты вышла за него?
Застигнутая врасплох, Алекс ответила правду:
– Потому что я была на грани отчаяния, а он был добр и предложил мне руку и свое имя, чтобы защитить от сплетен и пересудов. Может быть, это не лучшая причина для замужества, но не могут же все быть так счастливы, как вы с полковником.
Губы Кэтрин дрогнули.
– Ты считаешь, что удача свалилась на нас с неба? Хороший брак строится годами, Александра, и это даже важнее, чем физическая близость. Хотя я не страдала так, как ты, но у меня достаточно причин быть благодарной Майклу за терпение и доброту. Доверяй своему мужу, моя дорогая, даже если чувствуешь себя так, словно стоишь над пропастью. Доверие – залог удачного брака, это больше, чем страсть, и даже больше, чем любовь.
– А моему отцу ты доверяла? – защищаясь, спросила Алекс.
Кэтрин замолчала, подыскивая такие слова, которые не оскорбили бы память ее первого мужа.
– Хотя Колин был очень обаятельным мужчиной и не изменял мне, – Кэтрин намеренно сейчас лгала дочери, ведь о мертвых говорят только хорошее, – он не был создан для брака. Гэвин совсем другой. Он чем-то похож на Майкла – из тех мужчин, что готовы пройти через огонь и воду ради любимой женщины, но ты должна внести свою лепту, а это означает пойти на риск. Поставить на карту свое сердце, свою гордость, свои мечты… Это лучший путь, и тогда любовь придет к тебе.
Алекс подтянула колени к груди и обхватила их руками. Она чувствовала себя сейчас ребенком, каким была, когда мать встретилась с полковником… Когда это было? Ну да, накануне Ватерлоо… Он тогда был майором, ее отец был еще жив, а саму Алекс называли тогда Али. Как много скрывалось за кулисами событий, которых юная Али не понимала! Больше, чем она хотела знать сейчас, но достаточно, чтобы ее мать могла авторитетно рассуждать о семейной жизни.
– Я постараюсь. Гэвин заслуживает большего, чем я даю ему.
– Ты тоже заслуживаешь большего, моя дорогая. – Кэтрин подошла и обняла дочь. – Считай, что происшедшее с тобой в рабстве было не чем иным, как испытанием духа. Это не наказание за твои грехи. Ты была самым бесстрашным ребенком, какого я когда-либо видела, и у тебя хватит смелости, чтобы сделать шаг, который должен быть сделан, насколько бы пугающим он ни казался.
Как прекрасно, что ее мать так откровенна с ней! Если бы только Алекс была так же откровенна сама с собой!
Ашбертон-Хаус гудел как растревоженный улей. Гул голосов смешивался со звуками начинающегося бала. Первые зеваки уже собрались на площади, чтобы поглазеть на гостей, которые вот-вот начнут прибывать, и послушать разноголосые звуки настраиваемых инструментов, доносившиеся из бального зала.