Однако мечтами судьбу не изменишь. Встав на колени перед маленьким алтарем, Трот зажгла три благовонные палочки в память отца и матери. Аромат горящего сандалового дерева успокоил ее. Ей повезло родиться в богатом доме, с рождения знать два языка, тогда как большинство китаянок не умеют ни читать, ни писать. А еще у нее есть возможность гулять по улицам Кантона. Она сошла бы с ума, если бы Чэнгуа взял ее в служанки, которым не позволяют выходить даже за ворота.
Но разве о такой жизни для нее мечтал отец? Трот смотрела, как дым спиралью поднимается вверх над горящими кончиками палочек. Правда, отец был бы благодарен Чэнгуа за то, что он спас ее от голодной смерти – со своей внешностью она не могла бы рассчитывать на заработок проститутки.
Но Хью Монтгомери ужаснулся бы, узнав, что его единственная дочь стала лживым писцом, стыдящимся поднять голову и посмотреть собеседнику в лицо. Когда Трот была совсем крошкой, по вечерам отец часто рассказывал ей о шотландской королеве Марии Стюарт, которая водила своих подданных в сражения, а ее длинные рыжеватые волосы развевались, как знамя. Он объяснял, что в Англии с женщинами принято считаться, что к ним относятся отнюдь не как к ничтожествам, стоящим неизмеримо ниже мужчин.
А еще отец воспитал ее христианкой, верующей в небесное царство, которой незачем приносить подношения умершим, чтобы они выжили в мире теней.
Черт бы побрал Максвелла! Это из-за него Трот вспомнились детские мечты о бешеной скачке верхом по холмам Шотландии и разговорах с мужчинами на равных. О возможности гордиться тем, что она женщина, а не прятать женскую одежду, как постыдный секрет.
Укрепив тлеющие палочки в фарфоровой подставке, Трот поднялась и стала в возбуждении вышагивать по тесной комнате. Максвеллу она интересна не более, чем заморская диковина, поразившая воображение любознательного путешественника. Ложась спать сегодня вечером, он в отличие от самой Трот не станет предаваться грезам о ее объятиях…
Вздрогнув, она остановилась и закрыла лицо ладонями. Скоро Максвелл уедет, и в ее душе вновь воцарится покой.
Но когда Трот наконец улеглась, у нее мелькнула тоскливая мысль о том, что ее жизнь уже никогда не станет прежней.
На следующее утро Кайл проснулся рано, его мышцы отчаянно ныли от вчерашних ударов. Наверное, Трот решила, что если Кайл вчера смог вести разговор с ней и даже спорить, то беспокоить Гэвина Эллиота незачем. Сам же Кайл считал, что Гэвину следует немедленно сообщить о случившемся.
Плеснув в лицо холодной водой, он поковылял по коридору к комнате друга, окно которой также выходило на реку. Младшим компаньонам фирмы приходилось довольствоваться душными комнатами со стороны двора или городской стены.