В комнате царил мрак, когда она вновь открыла глаза. Слышались веселые голоса пирующих, звон кубков и смех, но девушку это не интересовало. Все, что ее волновало – это присутствие мужа, ощущение его расслабленного тела, его теплота и едва слышное дыхание.
Когда Мериэль пошевелилась, Адриан поднял руку и отвел волосы, рассыпавшиеся по лицу.
– Чувствуешь себя лучше, дорогая?
В комнате стало прохладнее, но Мериэль согревало тепло его тела. С видимой неохотой она села на постели.
– Гораздо лучше, однако твоя рука, наверное, устала держать меня.
– Тысячелетие, проведенное в таком положении рядом с тобой, покажутся мне несколькими минутами, – Адриан потянулся, чтобы зажечь длинную свечу на столе возле постели. Затем, повыше положив подушку на изголовье, откинулся на нее. Свет падал на его точеное лицо и серебристые волосы. – Хочешь поесть или выпить немного вина? Я приказал, чтобы здесь оставили еду и вино.
– Мудрое решение, – Мериэль улыбнулась, удивленная и тронутая его заботой. Даже расслабившись и находясь в тени, Адриан привлекал ее внимание, и девушка не могла отвести от него глаз.
Почему-то ей вспомнилось, как жарким летним днем они купались в реке, и образ его гибкого стройного тела был настолько ярким, что ей показалось, будто и сейчас он лежит перед ней обнаженный. Мериэль прекрасно знала, какие широкие плечи скрыты под рубашкой, какие тугие и мощные мускулы, узкие бедра и тонкая талия.
Посмотрев на Адриана, она почувствовала, как что-то нежное и мощное шевельнулось в груди, и ожидание, мучившее ее целый день, возродилось с новой силой. Мериэль улыбнулась.
– Не еда и вино нужны мне.
В мозгу девушки неожиданно появилась фраза из песни Соломона[7]. Наклонившись, она взяла лицо мужчины в ладони и слегка коснулась его губ:
– Подари мне свои поцелуи, твоя любовь лучше вина.
Спокойствие Адриана мгновенно улетучилось при прикосновении ее губ, он схватил девушку и прижал к себе так, что та упала прямо на него.
– Я спал, но мое сердце проснулось, – нежно ответил он, цитируя дальше «Песнь песней». – Меня зовет голос моей возлюбленной: «Откройся мне, моя любовь, моя голубка, моя…»
В поцелуе мужчины воедино слились страсть, требование отдать и получить. Казалось, он никогда не сможет насытиться ею, и Мериэль пыталась понять, сколько сил ему стоило сдерживать свои чувства и желание, чтобы сохранить ее честь. Его руки ласкали ее тело, и где бы они ни касались ее, девушка изгибалась, радостно удивляясь глубине чувств.
Их тела разделяла лишь тонкая материя, но даже этого казалось слишком много. Руки мужчины нащупали подол рубашки, потянув вверх, остановились на округлости груди. Мериэль крепче прижалась к нему, и мужчина застонал от удовольствия. Быстрым движением он снял рубашку.