Я считала, что этот недостаток надо исправить, и рассказывала ему анекдоты.
— Знаешь, почему у дикторов тоненькие ручки?
— Не-а.
— Чтобы они были похожи на антенны.
— Э?
— Ты что, не понял? Антенны. Такие тоненькие. А у этих — руки, — я отложила багор и помахала правой рукой. — Как ниточки.
— Да где ты их видела?
— Кого?
— Дикторов.
— Ну, не видела.
— А откуда ты знаешь, какие у них руки?
— Не знаю. Это такая шутка.
— Что тут смешного, если мы их не видели? Может, у них руки как раз большие. Тогда ты говоришь неправду. Это не шутка, а вранье.
— Нет, шутка. Тут неважно, правда это или нет.
— Мне — важно. Чего во вранье смешного?
— Ладно, Крик. Замнем.
Однако он не унимался, ворча, как старый проповедник, о том, как важна правда, а кстати — и о том, что дикторы тоже врут.
Казалось бы, брось и не мучайся, но я продолжала.
— Крик, а ты слышал, как юрист, дантист и психиатрист умерли и попали на небо?
— Самолет свалился?
— Нет. Это я анекдот рассказываю.
— А, вон что!
— Да. Так вот, юрист, дантист и психиатрист попали на небо. Первым идет юрист. Петр говорит ему…
— Какой еще Петр?
— Апостол. Из Евангелия.
— Он умер.
— Знаю.
— Что ж ты говоришь…
— Заткнись и слушай. Приходит юрист к Петру, хочет попасть в рай.
— Ты только что сказала, он на небе.
— Хорошо, он у ворот. Такие жемчужные ворота, ладно? В общем, хочет в рай. А Петр посмотрел в книгу и сказал: «Мне очень жаль, то-се, но вы людей обижали, обманывали» . И пошел он в ад, ко всем чертям.
— Твоя мама знает, что ты говоришь такие слова?
— Крик, их даже проповедник говорит. В общем, юрист пошел в ад. Тут идет дантист, тоже в рай хочет. Петр смотрит в книгу и видит, что тот рвал ради денег здоровые зубы.
— То есть как?!
— Да неважно.
— Неважно, что рвут здоровый зуб? Это ужас какой-то. За такие дела в тюрьму сажают.
— Ну, а его загнали в ад.
— Нет, это надо же, здоровый зуб! — не унимался Крик, трогая зубы пальцем.
— А потом пси-хи-ат-рист.
— Это кто такой?
Я исправно читала «Таймс». Кроме балтиморской «Сан», запаздывавшей на день, журнал этот был нашим окном в мир; и хотя психиатрия еще не вошла в моду, я такое слово знала, пусть и не совсем правильно.
— Психиатрист — это доктор для психов.
— А чего их лечить?
— Чтобы они вылечились. Чтобы правильно думали. Господи! — мы замолчали и выловили могучего краба, настоящего молодца, а с ним еще и самку. Он переправлял ее в морскую траву, где она слиняет в последний раз и станет взрослой крабихой, хоть и совсем беззащитной. Они справят свадьбу, и жених будет при ней, пока у нее не нарастет панцирь, который защитит и ее саму, и яйца.