Оборачиваюсь и бросаю напоследок взгляд на озеро с трудом различимое сквозь зеленую ширму растительности.. Не знаю, зачем я это делаю. Возможно, чтобы запомнить… Запомнить на всю оставшуюся жизнь. Это крест, который навсегда останется на моей шее, напоминая своей тяжестью о роли, которую сыграли мы – люди в гибели этого мира.
Ускоряю шаг, догоняя вырвавшихся вперед друзей. Кажется, что в спину укоризненно уперлось множество мертвых детских глаз, а начавшие разлагаться губы тихонько шепчут обвинения в адрес человеческой расы. Подталкиваемый этими несуществующими взглядами и голосами я перехожу на бег.
Друзей я похоронил на вершине холма.
Этот мир еще не видел могил. Но мы люди и поступаем так, как велит нам вера и обычай.
Стоя над двумя каменными холмами пытаюсь вспомнить строки молитвы. Они, как и я, в бога не верили, но сейчас, здесь, вдали от дома, в чужом враждебном мире, убившем тех, кто пришел его спасти, я чувствую необходимость этих слов.
– Отче наш, – тихо начинаю я, глядя на последнее прибежище друзей.
Не знаю, насколько правильно я помню несколько раз услышанные слова, но читаю до конца.
– Аминь! – заканчиваю молитву и вытираю тыльной стороной ладони мокрые глаза. Присаживаюсь на корточки у каменного холма, прячущего под собой друзей, и нежно провожу ладонью по одной из глыб. Пальцы тот час же покрываются слоем пепельной пыли. – Пока мужики! Скоро увидимся! – Прощальный взмах рукой и я начинаю спуск в заваленную телами расщелину.
Собрав в ранец имеющиеся продукты, я подобрал оружие: свой карабин и Узи Артема с полупустым магазином. Даже удивительно, что он уцелел при взрыве гранаты.
– Присядем на дорожку, – зачем-то предлагаю себе и тяжело опускаюсь прямо в пыль.
Перед глазами проносятся эпизоды из нашей жизни. Вот идя на яхте, мы втроем чуть не попадаем на фарватере под истошно гудящий танкер… Вот Артем, совсем еще безусый пацан, несмело пытается первый раз в жизни познакомиться с девушкой, и она его отшивает под издевательский смех окружающих. Не смеюсь только я… Вот Шурик, провозглашающий тост на моем последнем дне рождения в общежитии нашего университета. Через неделю нам предстояло получить дипломы инженеров и покинуть эту серую тринадцатиэтажку ставшую вторым домом. Тогда он встал и сказал "За друзей". Это был лучший тост за тот вечер… А вот я, висящий в беспомощности на карнизе у вершины еще непобежденной скалы. Артем, что есть сил, удерживает страховочный трос, а Шурик, низко наклонившись, тянет мне руку. Руку спасения. Все это прокручивается в голове, вызывая новую волну горя и чувства утраты.