Но они вернулись не сразу. Нетвердым голосом Брайан произнес:
– Привет, лорд Алутейн.
– Наконец-то! – Рука обхватила его за пояс, приподнимая. Стакан теплой воды поднесли к его губам.
– Я хочу побыть один, – прошептал Брайан. («Ох, отпустите меня туда, вниз! Где оно, то море, не отражающее звезд?»)
– Нет, сынок, потерпи. Пока нельзя.
Он раздраженно выглянул из умственного грота. Какие-то люди – у всех вид довольно жалкий – склонились над ним. Золотые, серебряные и серые торквесы бесцеремонно щупают его мозг.
– Прекратите, вы! – обиженно проговорил он. – В конце концов это неприлично, когда я… когда я…
– Погоди, сынок, не отключайся. Я тебя заштопал, как мог. Ты нам только скажи, что там произошло вчера на конклаве? Что затевает Эйкен Драм? Не нравится мне все. С тех пор, как меня свергли, кто-то будто наложил запрет на мои метафункции. Я вижу умы только ближайших соседей. Но не надо быть ясновидящим, чтобы почувствовать, как дрожит земля, как меняются воздушные течения… А эти ненормальные облака?.. Скажи, твой приятель Эйкен сотворил что-то с геологией Авена?
Теперь глаза Брайана полностью открылись. Он начал было смеяться, но смех тут же перешел в кашель. Ему опять поднесли стакан.
– Да нет, не думаю… У Эйкена Драма и без того немало всего в загашнике, чтоб еще землетрясения устраивать. – Он безвольно повис на руке Властелина Ремесел. Мозг вдруг пронзила странная мысль: а что, если он не умрет?
Насмешливый голос. Раймо? Да, Раймо Хаккинен, этот несчастный ублюдок.
– Толку от него, как от козла молока! Может, узнаем свежие новости, когда сюда на закате приволокут новую партию проигравших? Хотя какая нам разница?
– И я так думаю, – отозвался Властелин Ремесел. – Однако ж нет, мне не все равно. Я из первых пришельцев, и мне не все равно! Если нам действительно грозит опасность, я должен их предупредить. Это дело чести!
Раймо Хаккинен пробормотал что-то презрительное. Другие голоса – не мысли, а именно голоса – беспорядочными волнами накатывали на мозг Брайана. Ну до чего ж приставучие, копошатся меж развалин, как усталые вампиры!
– А ведь землетрясение может расколоть эту хреновину, и тогда мы спасемся! – произнес голос Раймо.
Восклицания. Протесты. Опять проникновение в мозг. Господи, да сколько ж их на его голову!
– Мерси! – простонал он вслух.
Серебристо-зеленая рука отмела в сторону вынюхивающие умы и показала ему, как поставить экран. Он повиновался. Но когда вновь хотел опуститься, не нашел дороги в грот. Ум и голос в тоске взвыли: Мерси!
Беги, ищи, кричи, лови тьму в жутком свете своего золотого торквеса, который тащит тебя назад, как только ты заметишь ее вдали. Она не дождалась, ушла. А ты, быть может, и не умрешь.