– О чем же?
– О многом.
– Например?
– О миссис Джейн Эйкерс.
Джейн всю скрутило.
– А что с ней?
– Именно это я и хочу знать.
– До чего же скучная тема. Я бы предпочла поговорить о мистере Мартине Бенфорде.
– В таком случае у нас есть прекрасный повод обменяться информацией. Давай условимся: двадцать вопросов твоих – двадцать моих.
– А что, если ты задашь вопрос, на который я не захочу отвечать?
– Тогда ты пропустишь его. Но всего можно будет пропустить не более пяти вопросов. Идет?
– Я могу солгать.
– Но и я тоже.
– В чем тогда смысл?
Мартин улыбнулся.
– Я пойму, когда ты солжешь.
Джейн опешила.
– Это каким же образом?
– Потому что я долго учился распознавать ложь. Это моя работа.
– Мне кажется, это нечестно. Лучше давай поклянемся говорить друг другу правду или пропускать вопрос.
– По рукам. Кстати, нет ли у тебя с собой Библии?
– Очень смешно.
– Я не сказал ничего смешного.
– Тогда поехали домой, в библиотеке наверняка есть. По-моему, я видела ее, когда вытирала пыль.
– Отлично. Когда вернемся, поклянемся на ней и начнем задавать вопросы.
– А если сперва перекусить? Я голодна.
Его быстрый взгляд заставил сердце Джейн забиться с новой силой.
– Я тоже. Давай-ка подумаем… Хорошо, тогда мы полакомимся друг другом, а уже затем приступим к вопросам.
– Но я… я не имела в виду…
– Закрой рот, женщина. Муха влетит.
– Ты удовлетворен? – спросила Джейн с вызовом. – Или предпочитаешь, чтобы я села за письменный стол, а ты направишь мне лампу в лицо? Так, кажется, вели допрос эсесовцы. Конечно, они не предлагали своим жертвам клясться на Библии, зато всегда держали наготове особые щипцы для пальчиков.
Мартин ничего не ответил. Они сидели друг против друга, но Мартин разместился на старинном огромном кресле и сейчас смотрел на Джейн сверху вниз. Он вообще выглядел намного более расслабленным, нежели она, возможно, потому, что был одет в новый роскошный купальный халат, а Джейн, перед тем как подняться наверх, не нашла ничего лучшего, как опять облачиться в старые джинсы и блузку.
Чем больше они занимались любовью, тем более зажатой она чувствовала себя после, и мысль об этом не давала ей покоя. В спальне власть попеременно переходила от одного к другому, оба знали это. И хотя всего час назад Джейн с удовольствием подчинялась любой прихоти Мартина, сейчас ее била нервная дрожь.
На этот раз он взял Джейн с собой в ад и обратно. Она умоляла поскорее избавить ее от сладостного мучения, но Мартин не спешил, растягивал любовную пытку. Собрав всю свою мужскую силу, он повелевал изнемогавшей в его объятиях женщиной, контролировал каждое ее движение и те редкие мгновения, когда наступало полное расслабление. Такое поведение и распаляло, и пугало Джейн, особенно когда она внезапно обнаружила, что словно парит в пространстве, без единой мысли в голове, готовая на любую прихоть любовника.