Банды молодых аристократов бесчинствовали в городе каждую ночь, совершали разбой и насилие, все разрушая на своем пути, они стали настоящим бедствием для мирных граждан. Но Майкл так весело рассказывал об этих эскападах, что они представлялись не более чем невинными проказами озорных детей.
Майкл рассказывал ей, что за последние три-четыре месяца на лондонской сцене стали появляться женщины, и теперь они непременные участницы в каждом спектакле — ярко накрашенные, шикарно одетые молодые куртизанки, и некоторых уже взяли на содержание богатые господа. Еще он рассказал, что видел, как выкопали из могил разложившиеся трупы Кромвеля, Айртона и Брэдшоу и перенесли в цепях на Тайберн, их нафаршированные головы торчат теперь на шестах Вестминстер Холла, а скелеты приколочены к семи городским воротам. Она узнала о планах на коронацию его величества в апреле, это будет самая роскошная коронация за всю историю британского престола. Майкл обещал рассказать о нарядах, драгоценностях, кто что сказал — все подробности.
Тем временем Эмбер избавлялась от деревенского говора. Она отличалась прекрасным слухом и великолепной памятью, умела превосходно подражать, кроме того, Эмбер сама страстно желала научиться подобающе вести себя в обществе. Она быстро отвыкла от неправильного произношения, перестала перемежать речь деревенскими словечками. Майкл Годфри научил Эмбер, как полагается представлять людей друг другу, а также нескольким французским фразам. Она жадно поглощала многочисленные сведения о последних модных выражениях вперемежку с жаргоном Фрайерз.
Майкл Годфри, по уши влюбленный в Эмбер, захотел узнать настоящее имя возлюбленной, кто она, откуда. Она отказалась сказать ему правду, но ярко расцветила историю о Салли Гудмен, и он поверил, что Эмбер — наследница загородного поместья, убежавшая из дому с мужчиной, который не пользовался симпатией в ее семье, а вот теперь он ее бросил. Майкл очень сочувствовал Эмбер и негодовал, что женщина такого благородного воспитания вынуждена теперь жить в столь недостойном окружении. Он предложил ей связаться с семьей. Но Эмбер наотрез отказалась, заявив, что они ни за что не помогут ей, когда узнают, что их дочь в этом страшном районе.
=Тогда поедемте со мной, — предложил он, — я позабочусь о вас.
=Спасибо, Майкл, я бы не против. Но не могу, пока я прикована беременностью. Боже, какой был бы фурор, если бы я рожала в вашем поместье! Вас бы в два счета выгнали из дома!
Они оба рассмеялись
— Мне десятки раз угрожали. Или исправляйся, голубчик, или убирайся вон! — он нарочно сдвинул брови и зарычал страшным голосом. Потом вдруг наклонился к ней и взял за руку. — Но, пожалуйста… потом… после всего, вы поедете со мной?