— Вы поедете со мной, тетя Софула? — Пальцы Домини отчаянно вцепились в плетеную сумочку с фруктами для Поля.
— Детка моя, — тетя Софула ласково похлопала Домини по руке, — это для вас прекрасная возможность побыть с Полем вдвоем. Вам не следует быть такой доброй с Карой и каждый раз брать ее с собой. Уверена, девчонка не дает вам поговорить. Она такая болтушка! Иногда у меня от ее болтовни голова идет кругом.
— Поль любит компанию, — настаивала на своем Домини, — пожалуйста, поедемте со мной. Тут тетя Софула посмотрела на нее внимательно.
— Боишься оставаться с ним одна? — напрямик спросила она. — Боишься, что он обвинит тебя, если, когда снимут повязку, окажется, что он останется слепым?
— Полю ненавистна сама мысль о слепоте и зависимости от других людей, — сказала Домини. — И возможно, я обрекла его на это на всю жизнь.
— Но у него есть жизнь, разве не так? — Тетя Софула повернула Домини к двери. — Машина ждет, а время уходит. Adio, дитя мое.
— Тетя Софула, — через силу рассмеялась Домини, — вы совершенно лишены жалости.
— Это семейная черта, — заявила старая леди, стоя на ступенях, и махнула платком, когда ее шофер тронул с места солидный старомодный автомобиль и повел его дальше на подобающей скорости, а Домини, напряженно выпрямившись, сидела на заднем сиденьи.
Поль сразу понял, что она пришла одна, и Домини не переставая что-то нервно говорила, пока доставала из сумки персики и виноград и раскладывала их в вазе на прикроватном столике. С цветов, которые она принесла накануне, опадали лепестки, и Домини собрала их, смяв в руке, поворачиваясь посмотреть, как Поль спокойно и расслабленно лежит на подушках. Однако его рот под крупным самоуверенным носом был крепко и строго сжат.
— Я знаю, что ты хотел бы увидеть Кару, но… — Тут Домини замолкла, слишком поздно, чтобы вернуть свои слова. — Т-Ты… хочешь персик? — заикаясь пробормотала она. — Я тебе очищу.
— Домини, — тихо сказал Поль, — я бы кое-что действительно хотел.
— Что же это, Поль? — Она обрадованно подошла к его кровати. — Скажи мне, пожалуйста.
Он повернул голову, как будто видел ее сквозь повязки.
— Я бы хотел, чтобы ты купила билет и уехала домой, в Англию, — сказал Поль.
— Что? — Она смотрела на него, не в силах поверить его словам.
— Ты меня слышала. — Он сложил руки за головой, гордой и темной головой, так резко выделяющейся на фоне белых подушек. На окнах висели венецианские занавески, они отбрасывали на кровать тигриные полосы, и одна золотистая полоса как раз пересекала его горло, где распахнулась куртка пижамы. Домини уставилась на его горло и видела, как он с трудом глотнул слюну.