— Уж не предлагаешь ли ты, чтобы я воспользовалась твоим советом в отношении всех остальных? — потребовала ответа Домини. — Мы станем разыгрывать представление счастливой пары молодоженов, у которой ни единого облачка на горизонте?
— Греки не демонстративны на публике, и мои родственники скорее оскорбились бы, чем обрадовались, если бы ты вешалась мне на шею, — он насмешливо улыбнулся, — выказывая свои восторженные чувства — то есть, если бы имела их, — открыто.
— Меня утешает уже то, что я не должна изображать невесту с сияющими от счастья глазами. — Домини резко рассмеялась. — Я всегда была лишена способностей притворяться, даже ребенком. Если говорили, что в лесу живут эльфы, я просто верила.
— А как насчет единорогов, Домини? — он поднял сигару и улыбнулся сквозь облако дыма. — Помнишь, ты купила его на все имеющиеся деньги и сжимала в руках, как дитя, когда бежала подарить мне?
— О, именно ребенком я и была тогда, — холодно заметила Домини. — Дурочкой, несколько часов распевавшей, как… как ослепленная птица.
— О, — улыбка сошла с его лица, будто вытравленная кислотой, — ты учишься быть жестокой, Домини.
— У меня великолепный учитель, — бросила она через плечо, вынимая из комода белье, а из гардероба длинное платье. — Ты мой учитель, Поль.
Она вышла в маленькую смежную ванную комнату и закрыла за собой дверь в восторге оттого, что причинила ему боль. Тот единорог! Он стоял на письменном столе в его мрачноватом кабинете, в доме на Орлином утесе, такой неуместный со своим маленьким изогнутым рогом рядом с большим эбонитовым письменным прибором. Поль, казалось, получал жестокое удовольствие от этого символа ее слабости, — полной сдачи на его волю, но больше это не повторится. Тогда, на вилле, каждое сказанное ею слово было совершенно серьезным. Он мог пользоваться купленным, но ее сердце останется свободным.
Выходя из-под душа, она увидела свое отражение в зеркале на стене. Глаза показались ей глазами незнакомки, и, завернувшись в полотенце, она испуганно уставилась на себя. Где Домини Дейн, которая ребенком искала эльфов в сомкнутых лепестках цветов и которая в семнадцать лет мечтала о высоком молодом человеке с веселыми глазами и гривой золотистых волос? Домини закрыла глаза, чтобы не видеть лицо в зеркале, лицо женщины, принадлежащей человеку, которого не любит.
Домини быстро уяснила, что греки предпочитают есть на воздухе, при свете солнца или звезд, и их vradi, вечерняя трапеза, начинается поздно. Они задерживаются за столом, беседуя о множестве вещей, и часто отправляются спать заполночь.