Он потряс головой, вспоминая запах лекарств, страшную бледность Саманты и мягкое прикосновение медсестры к его плечу, когда он сидел, прижавшись к руке жены. Все эти годы он упорно гнал эти воспоминания, прятал подальше все пережитые тогда чувства. Но теперь они вернулись и набросились на него. Джо с усилием сглотнул.
— Я считал себя сильным и непобедимым. Черт, я легко покорял диких быков и лошадей! Я скакал на них так, как будто «завтра» не существует. Я словно бросался каждый раз в ад и выбирался обратно. Но ничто — ни раны, ни падения — не могло меня раздавить. Только это. Я был уничтожен. Меня убивала безысходность, невозможность помочь жене.
Он медленно поднял голову, отчаянно надеясь увидеть понимание, а не ужас в глазах Марта. Небо могло приговорить его к вечным мучениям, но он не сумел бы дальше жить, если бы увидел обвинение и в ее прекрасных глазах.
Но то, что он увидел в их глубине, потрясло его. Дыхание остановилось, сердце пропустило удар или два. Когда она потянулась к нему, он понял, что готов упасть на колени.
Поспешно отступив назад, Джо расправил плечи. Ему нужно увести разговор от его вечной боли, обрести контроль над своими мыслями и чувствами.
— Ты чувствуешь себя ответственной за Кода. Так же, как я чувствовал ответственность за свою… жену. Но ты не можешь защитить его от всего. Это просто невозможно.
— Ты не виноват в той катастрофе. Не виноват, что тебя там не было, — твердо сказала Марта, вытирая слезы.
Он пожал плечами, зная, что никому не снять груз вины с его плеч. Марта не знала всего, не знала, что еще он потерял тогда.
— Когда моя жена лежала в коме, я осознал, что не любил ее как следует, так, как она заслуживала. Но у меня было несколько дней, чтобы находиться рядом с ней, держать за руку, плакать обо всем, что она потеряла. Моя жена заслужила эти слезы. И его сын заслужил.
— О, Джо, прости меня, — прошептала Марта. — Как же ты через все это прошел?
— Я делал то, что должен был делать. — Он поглядел на мотыльков, порхающих вокруг горящей на крыльце лампы, танцующих над пламенем, пробующих силы и пытающихся узнать пределы своих возможностей. Сколько времени он делал то же самое? Пока его счастье не сгорело в той единственной, но беспощадной катастрофе.
Он содрогнулся от тоскливого холода, окутывающего его душу. Зябкая пустота вытеснила рвущиеся наружу чувства.
Но тут теплое, уверенное прикосновение вырвало его из пучины мучительных размышлений. Он взглянул сначала на тонкую руку Марта, лежащую на его плече, а затем на ее поднятое вверх лицо. Оно блестело от пролитых слез. Ему не нужны были ничьи слезы, но все же они каким-то образом смягчили и немного успокоили боль в его сердце. Он бережно вытер ее щеки, уголок рта, ямочку под нижней губой.