Продираясь сквозь серый туман душевной боли, Бэрби медленно спустился по лестнице. Уже не заботясь о том, увидит его дежурный или нет, он, шатаясь, прошествовал к выходу. Возможно, Април действительно права, — бормотал он себе под нос. Возможно, и в самом деле стоит обратиться к доктору Глену.
Бэрби ведь не знал, как вернуться в радостный и свободный мир сна. Мир серого волка и саблезубого тигра. Этот путь можно было испробовать только ночью… солнечный свет губителен для свободного сознания. Не так ли? Но эта жизнь стала совершенно невыносимой. Все эти ее бесконечные переплетения ужаса и печали, и боли, и усталости, и сомнения вкупе со жгучей тоской и невыносимой неуверенностью и ошеломляющей паникой.
Да, решил он, надо ехать к Глену.
Бэрби всегда не любил психиатрические лечебницы. Но Гленхавен был лучшей клиникой в стране, а молодой доктор Арчер Глен, как и его отец, считался признанным авторитетом этой новой и быстро развивающейся науки — психиатрии. «Тайм», — припомнил Бэрби, — посвятила Арчеру Глену целых три колонки. Это когда тот служил на флоте во время войны… Что-то об исследовании корреляций умственных и физических отклонений и о блестящих дополнениях к революционной, по тем временам, психиатрической методике наркосинтеза.
Как и его отец, Арчер Глен был убежденным материалистом. Любимым хобби старшего Глена было разоблачение мнимых медиумов и астрологов, и предсказателей. Сын пошел по его стопам: Бэрби как-то написал репортаж о его лекциях, где Арчер яростно обрушивался на религиозные культы, пытающиеся с помощью псевдонауки найти рациональное объяснение сверхъестественному. «Сознание, — утверждал доктор Глен, — это всего лишь одна из функций человеческого тела».
Лучшего союзника, — решил Бэрби, — трудно даже и пожелать…
Бэрби вернулся на стоянку, где он оставил свою машину. Свежий воздух развеял окутывавший его алкогольный туман. Да и вообще, ему стало немного получше. Он поехал на север, по новой дороге через узкий мост над Оленьим Ручьем. Вчера, возвращаясь из Гленхавена, он чуть не врезался здесь в грузовик.
Стоящие чуть в стороне от дороги, скрытые густой красно-желтой осенней листвой, здания лечебницы выглядели сурово и неприветливо. Бэрби содрогнулся и попытался забыть о своем невесть откуда взявшемся недоверии к подобного рода заведениям. Эта мрачная крепость, — убеждал он сам себя,
— ни что иное, как цитадель рассудка в борьбе против неведомых страхов человеческого сознания.
Припарковав машину на площадке позади главного корпуса, он двинулся в обход, к центральному входу. Случайно заглянув в просвет между живыми изгородями, обрамлявшими дорожку, он увидел пациентку, которую вели под руки две одетых в белое медсестры. Бэрби вздрогнул.