Ну, давай же, Немо, давай, ослиная ты задница.
Немо молчал.
– Эй, послушай, парень, ты хочешь, чтобы они нашли тебя с этим дерьмом? И со всеми отметками на твоих руках?
Немо продолжал молчать. Он и не подозревал, что кто-то знает о его пристрастии.
– Слушай меня, парень. Записывай адрес. Пускай твой малый, этот любитель жареной картошки, Чипс кажется, доставит груз мистеру Питу Тоцци. Т-о-ц-ц-и. Восемь, девять, четыре, Йорк-стрит. Это с Джерси-Сити. Ты понял?
– Да, понял. Но я не знаю...
– Сейчас доверься мне. Привози его сюда. Он будет здесь в полной сохранности, по крайней мере, пару недель, затем ты проберешься сюда и снова заберешь его. Просто привези его сюда, а потом свяжись с Саламандрой и скажи ему, что у меня все под контролем. Если не хочешь, чтобы обнаружилось, что ты сам употребляешь эту дрянь. Я ведь могу намекнуть об этом защитнику, и все тут же закрутится.
Не будь таким твердолобым, Немо. Просто скажи, что все сделаешь.
– Ладно-ладно. Но что мне сказать Уго? Он захочет знать, что он со всего этого поимеет?
– Скажи ему, что я собираюсь прекратить процесс. Все выпускаются. И еще скажи, что я сохраню для него четырнадцать миллионов.
– О чем ты болтаешь?
– Я делаю работу за эту задницу, Огастина. Значит, ему не за что платить. Четырнадцать миллионов баксов останутся в копилке.
– Эй, Джордано, ты там в порядке? – Это был Тоцци.
Черт подери!
Джордано подлетел к унитазу и спустил воду.
– Да, сейчас выхожу.
– Эй, Вин, что у тебя происходит? – произнес Немо.
– Я должен идти, – прошептал Джордано в трубку. – Скажи, ты сделаешь это или нет?
– А ты будешь держать язык за зубами? Насчет меня?
– Не беспокойся.
В трубке послышался облегченный вздох.
– Ну, если это поможет снять всех с крючка да еще сохранит четырнадцать миллионов... Хорошо. Идет. Завтра утром Чипс на грузовике привезет все.
– Прекрасно. Чем раньше, тем лучше. Я буду поддерживать связь.
– Хорошо, не...
Джордано положил трубку, сунул телефон под книгу и закопал все в ванне. Бачок унитаза все еще наполнялся водой.
Его сердце продолжало бешено колотиться, пока он укладывал поверх этой кучи сломанные абажуры. Затем он вымыл руки, плеснул немного холодной воды в лицо и утерся драным полотенцем, висевшим на крючке. Надо, чтобы ничто не вызывало подозрений. Он глубоко вздохнул, закрыл глаза. Сердце немного успокоилось. Он сделал еще вдох и открыл дверь.
Тоцци стоял, прислонившись к платяному шкафу, скрестив руки на груди.
– С тобой все в порядке? А то уж я решил, что ты умер.
– Нет, я в порядке. – Он выдавил улыбку. – Теперь мне значительно лучше. Правда.