– Я ему сегодня звонил. Он у нас в Бюро неофициальный эксперт по якудза. Он мне сказал, что их полно на Гавайях и в Калифорнии. И есть веские основания предполагать, что они начинают укрепляться на Восточном побережье.
– Здесь сильная конкуренция. Зачем им внедряться на уже насыщенный рынок?
– Зачем, Гиб, все перебираются сюда? Ради денег. Лос-Анджелес, конечно, место богатое, но настоящие деньги делаются в Нью-Йорке.
– Но ведь и Токио город не бедный. – Гиббонс перенес вес тела на другую ногу, но и это не помогало. Словно кто-то вонзал ему в шею и плечи, двухдюймовые острые когти...
– В Японии конкуренция слишком сильная. Если говорить о живой силе, то мафия – просто клуб Микки Мауса по сравнению с якудза. У них больше десятка крупных семейств. Шестьдесят тысяч полноправных членов, сорок с чем-то тысяч сочувствующих. Самое большое семейство – больше, чем вся американская мафия, вместе взятая. А в Японии населения вполовину меньше, чем у нас. Чтобы выжить, эти ребята должны захватывать новые территории.
Тоцци умел приплести факты и цифры, когда хотел чего-нибудь добиться. Но на этот раз прием не сработал.
– Иверс на это не купится. Он скажет, что птицефабрика – частный случай. Якудза, рабство – это для него слишком отвлеченные понятия. – Гиббонс попытался немного задрать голову, чтобы облегчить боль. Кажется, это помогало.
– Да, Гиб, но если хорошенько подумать, то рабство для этого региона естественно. Якудза долгое время занимались работорговлей. На Востоке это дело обычное. Но Америка для такого товара совершенно девственный рынок. Логично, что они решили начать сбывать его здесь. Даже Иверс это сможет понять.
– Не надейся. Даже если бы и я считал, что эту операцию проворачивают якудза совместно с мафией, то все равно не смог бы его убедить. – Он скосил глаза на напарника. – А тебя он и слушать не пожелает. Просто пойди подай рапорт, и пусть он устроит рейд на птицефабрику. Может, кто-нибудь из тех ребят поможет нам найти остальных рабов.
– Да нет, они ничего не знают. – Тоцци явно начинал злиться. – Мы пока не можем рассказать Иверсу.
– А когда сможем? Скажи мне. Когда? – завопил Гиббонс. Черт возьми, как больно. Может, выпить все же полтаблетки?
– Когда узнаем больше о работорговле, вот когда. Каковы ее масштабы, кто такой этот парень Нагаи, кто покупает рабов...
– И как же, к черту, мы станем все это расследовать? Ведь Иверс будет интересоваться, чем, к дьяволу, мы с тобой заняты.
– Я беру на себя всю беготню. А ты будешь держать связь с Иверсом.
Гиббонс заскрипел зубами. Боже Всевышний. Из-за этого Тоцци когти проникают еще глубже. Гиббонс старался не корчиться от боли. Не хотелось, чтобы Тоцци видел, как ему на самом деле больно.