Гнев Тоцци начал остывать. Все равно этим ничему не поможешь. Он чувствовал пальцы Джины в своей руке. Они были холодными. Еще схватит воспаление легких. На улице довольно прохладно, а на ней только слаксы и блузка. Она не жаловалась, во всяком случае, по этому поводу. Ветер растрепал ее волосы, они упали ей на лицо и закрыли очки. Интересно, о чем она думает? Что же на самом деле происходит между ней и Беллзом? Она вела себя довольно спокойно, сердилась, но не негодовала. Конечно, она не слабонервная барышня, но, наверное, человек, которого похищают под дулом пистолета, должен выражать несколько больше эмоций. Может, она ощущает какую-то вину перед Беллзом? Может, думает, что заслужила это? Почему она не очень сильно волнуется? Не кажется испуганной?
Тут Тоцци задумался, как же выглядит он сам. Ведет ли он себя как Майк Санторо, занимающийся порнографическими фильмами, или как Майк Тоцци, агент ФБР? Может, он должен выражать больше эмоций? Может, надо попытаться выкрутиться из этой истории, как это сделал бы Майк Санторо, изобразить изумление и непонимание по поводу происходящего, поунижаться немного. Может, для такого проныры, которого он изображает, он ведет себя слишком стоически?
Да, но что, если Беллз уже знает, что он тайный агент? Живчик вполне мог сказать ему. Тоцци ни на грош не доверял этому говнюку. Если Беллз уже знает об этом, может быть, он хочет использовать Тоцци как заложника, чтобы купить себе свободу? Проблема в том, что он не знает, что именно известно Беллзу, а Беллз ничего не говорит. Очевидно, Беллз знал, что Гиббонс — представитель закона, иначе он не застрелил бы его. Но что еще ему известно? Через плечо Тоцци взглянул на лицо Беллза. Учитывая обстоятельства, оно было слишком спокойным, как будто он впал в медитацию, и это вызывало беспокойство. Интересно, о чем этот тип думает, что может вывести его из себя. Нужно разговорить его.
— Почему ты так поступаешь со мной, Беллз? Что я тебе сделал? Не понимаю.
Беллз не ответил. Они шли все вместе быстрым шагом, но Беллз находился в своем собственном мире.
— Скажи мне, Беллз. Может, я помогу тебе. Что-нибудь вместе придумаем.
Беллз засмеялся. Сначала его смех напоминал тихий свист, но скоро он превратился в громкий хохот на грани истерики.
Джина убрала с лица волосы и оглянулась:
— Ты больной. Ты это знаешь?
— Ну же, Беллз. Послушай меня. Я помогу тебе. Сними с нас наручники. Сделай это.
Джина усмехнулась:
— Как он может это сделать? У него нет ключа.
Она была права. Уложив ударом охранника, Беллз не взял у него ключ. Тем не менее надо продолжать беседу. Надо, чтобы Беллз разговорился. Он должен осознать, что его заложники не чурки, а люди.