И все же девушка на мгновение испугалась. Он вошел в нее очень осторожно, но она вся напряглась и изо всех сил вцепилась в его плечи, вонзив ногти в гладкую кожу.
Эндрю сразу остановился и слегка отодвинулся.
— Лин?
Нет! Она отчаянно замотала головой и зажмурила глаза.
— Лин!
Это был приказ. Она медленно приподняла ресницы, встретила его суровый взгляд и тихо вздохнула. Что поделаешь, теперь он знал, что Вине даже не потрудился сделать ее женщиной. Эвелин увидела, как уголок его рта дернулся вниз, и глаза ее наполнились слезами.
— Пожалуйста, Эндрю, — взмолилась она, испугавшись, что он сейчас отступит, невзирая на ее молчаливый призыв.
Его глаза потемнели еще больше, и в них появилась глубокая печаль. Каким-то шестым чувством Эвелин поняла, что он жалеет ее.
— Ах ты, дурочка, — прошептал он. — Милая, прекрасная дурочка!
Эндрю склонился над ней и поцеловал — очень нежно. А потом лицо его стало жестким, и он снова вошел в нее, на этот раз более решительно. Этим завершающим аккордом он не просто сломал печать ее девственности, но дал понять, что вовсе не обязательно любить человека, чтобы получить такие потрясающие ощущения.
Короткая и резкая вспышка боли ничего не значила. Сокрушительная волна последовавшего за этим наслаждения — вот что было главным. Эвелин купалась в этом ощущении. Бедра ее сами собой раздвинулись шире, ноги обхватили талию Эндрю, привлекая к себе. Губы их снова встретились.
В этом жарком слиянии они полностью отдались страсти. Бешеный стук его сердца, хриплое прерывистое дыхание, касавшееся ее распухших от поцелуев губ, потрясло Эвелин. Она была счастлива, что способна заставить мужчину потерять голову.
Эндрю двигался все быстрее, и в новом порыве восторженного экстаза Эвелин почувствовала, что сейчас достигнет его высшей точки. И вот ее затопила волна ничем не сдерживаемого восторга.
И тут она вдруг поняла, что наконец освободилась от Винса и стала полноценной женщиной — теплой, чувственной, желанной.
Тело Эндрю содрогнулось в конвульсиях, и он без сил упал ей на грудь.
А потом они медленно, как в тумане, возвращались к реальности, Эвелин казалось, что она превратилась в какую-то расплавленную бестелесную субстанцию. Она лежала неподвижно, не открывая глаз, и боялась заставить себя посмотреть мужу в лицо. Инициатива принадлежала ему, но виновата в том, что мы стали близки, я сама, думала Эвелин.
Вдруг ее охватила дрожь. Эндрю осторожно укрыл жену простыней и решительно притянул к себе.
— Постарайся ни о чем не думать, — тихонько шепнул он. — Просто лежи смирно.