Вспомнилось забытое когда-то дорогое лицо, ее первая, еще полудетская любовь и боль потери, от которой ее избавил Велес. Вспомнились ее тревоги и зависть, когда она, одинокая, каждый день видела Марену и Даждя — сначала счастливых, а потом постепенно становящихся друг другу чужими. Даждь в те годы часто заходил к ней, подолгу сидел молча, но чувствовалось, что в тихих покоях Живы он старался избавиться от гложущей его боли. Жива одна понимала, что всему виной Марена, и она догадалась, что была права, когда имя сестрицы-соперницы прозвучало из уст гонца.
— Прости, я не могу говорить о ней, — потупился Гамаюн. — Я должен найти помощь поскорее, иначе она его убьет. Но здесь никто не будет меня слушать…
Он осекся, потому что Жива решительно взяла его за лапу.
— Я, кажется, смогу найти помощь, — сказала она, — Но только надо, чтобы никто не догадался, что это сделала я. Подожди здесь до ночи, когда погасят огни и все уснут. Тогда я приду на это самое место… Ты будешь ждать?
Гамаюн выпрямился, оглядывая замок. Он не верил, что помочь ему может хрупкая женщина с испуганными глазами, так похожая на Перуна. Но она крепко держала его за лапу, и Гамаюн, отбросив колебания, посмотрел на нее.
— Я буду ждать, Жива, дочь Сварга, — сказал он.
Вбежав в комнату, Жива заперла дверь на крючок, что делала в редких случаях. Заждавшийся Велес с тревогой следил за нею с ложа. Он давно уже чувствовал, что силы возвращаются к нему, только правая рука все еще была слаба да в груди что-то подозрительно хрипело при вздохах. Это могло ему стоить жизни в бою, а потому он, зная, что находится под носом у смертельного врага, втайне от Живы начинал вставать с постели и разминал руку. Сейчас он успел вернуться на ложе, будто ничего не было, но взволнованное лицо женщины заставило его забыть об осторожности. Велес сбросил шкуру и вскочил, протягивая к ней здоровую руку.
— Что случилось? — спросил он. — Перун, да?
Жива поставила на камни очага горшок и откинула со лба накидку плаща. Взгляд ее скользнул по фигуре Велеса — полуобнаженный, он и сейчас, с висящей правой рукой, являл собой грозного бойца.
— Ляг, — негромко приказала она. — Тебе нельзя.
— Но Перун…
— Это не он! — Жива сбросила плащ, пригладила волосы.
Велес жадно смотрел на ее нежно-зеленое платье, туго обтягивающее ладное, крепкое тело.
— А кто тогда? Что случилось?.. На тебе лица нет!
— Вернись в постель, — повторила Жива. — Тогда скажу!
Велес послушно сел.
— Я воин, — негромко сказал он. — Я не могу долго сидеть на одном месте. Подле тебя я в безопасности, но если Перун заподозрит неладное, лежачий я не смогу тебя защитить.