Так и было. Paul McCarthney, улыбаясь во весь экран, играл на рояле и пел, а John Lennon, заложив ногу на ногу, играл, глядя в какой-то листок, на гитаре и занимался тем же, чем и Paul – тоже пел. Ringo как всегда серьезно и очаровательно улыбался, а George был полностью поглощен своим инструментом, и не обращал внимания на товарищей.
Все вместе называлось – «Let it be» и длилось ровно столько сколько длится вся песня, нотка в нотку.
В отличие от Таллинского этот «experience» был ошеломляющим – здесь был цвет, хорошее изображение и синхронный звук, да плюс к этому большущий экран во всю стену.
Вы можете почувствовать разницу, представив себя на месте кинозрителя двадцатых – тридцатых годов, впервые после тапёра и черно-белого экрана, посмотревшего «Ивана Грозного», да ещё с цветными «половецкими плясками».
Паломничество на этот фильм было ежедневным. Приходилось просить англичан, чтоб они не забывали показывать его каждый день, и чтоб установили точное время, когда его можно было посмотреть в очередной раз, исключив волю случая и уберечь от опоздания знакомых.
Надо сказать, что рекорд посещаемости, за исключением, конечно, собственно служащих самой выставки, принадлежал «Аквариуму» в лице Севы и меня. Каждый день мы были там с порцией новых знакомых, которых волокли с упорством Петра Первого в его идее кунсткамеры.
Нам казалось, что человек, не видевший The Beatles, терял единственное из того, что вообще в жизни имело смысл посмотреть, исключая второе пришествие. Но вот оно-то как раз неизбежно, а прозевать The Beatles – можно… Наверно, мы были правы!
На этом заканчивается вводная часть «Аквариума» в киноиндустрию и пока, как вы догадались, в роли соглядатаев, а не соучастников этого великого жанра ХХ столетия…
Ещё одна прелесть семидесятых находилась на Каменном острове. Не поленюсь, расскажу и об этой части «аквариумовской» биографии.
Этот ветхозаветный кусок суши, находящийся в самом центре Ленинграда по сути дела ему, Ленинграду, не принадлежал. Т.е. он не принадлежал той части его жителей, которая с утра до вечера сидела у себя на заводах и фабриках, а вечером отстаивали длиннющие очереди в магазинах за колбасой и сыром, если был. Нет! Этой части населения Ленинграда он не принадлежал.
Это было место, насквозь пропитанное спокойствием и сытостью. На нем располагались городские «пенаты» служителей Смольного института и заодно самая большая городская резиденция Г.В. Романова34, будущего члена политбюро ЦК, а ныне – секретаря горкома партии, главного человека города. И вот прямо рядом с ним и поселился в конце семидесятых на длительное время весь «Аквариум».