Хорошо поработали агитаторы: заявлений о приеме в партию было больше, чем заготовленных партбилетов. Торжественная часть закончилась.
Дальше полетели на вертолете. На охоту. Решили завернуть в какой-то мелкий населенный пункт для агитации.
Всем выдали тулупы. Со мной были начальник штаба, мэр и два его помощника.
С вертолета пересели на вездеход.
Ветер усиливался.
Мэр сказал, что может начаться пурга.
Я решил не возвращаться.
Раз уж прилетел – время терять не хотелось.
А надо было вернуться. И спокойно переждать пургу на заимке.
Упрямый баран.
Почему-то каждый раз, когда я прилетаю на Север, обязательно начинается пурга.
Возможно, она просто никогда не заканчивается.
Навигатор не работал, села батарея. Как назло.
Снег забился в нос, глаза и уши. Вокруг ничего не было видно, а скрипучий вой ветра заглушал голоса.
Мы двигались наобум.
Было такое ощущение, что это никогда не кончится. Отличное средство забыть обо всех проблемах – промерзнуть до костей.
Мы заблудились.
Пурга могла продолжаться несколько суток.
Нам оставалось минут тридцать пути.
В разгар агитации пурга утихла.
Вездеход остановился на берегу озера.
Следующая часть нашей программы – охота.
Пятистенка, в которой накрыт отличный стол.
Нигде не бывает такого аппетита, как здесь.
Традиционно стол оплачивали местные коммерсанты, которым обещали знакомство с заезжим московским гостем. И обрисовали возможные перспективы этого знакомства.
Все они пришли на поклон, и я долго выслушивал их предложения. По очереди. И пил водку.
Это длилось почти до утра.
Привезли девок. Крепких, коренастых, хохочущих.
На охоту отправились только через день. Потому что запах перегара распугал бы всех зверей.
Сели на снегоходы, потом встали на лыжи. Потом долго шли пешком, чтобы не спугнуть медведя. Медведя-шатуна.
Это была моя вторая охота. Мороз не чувствовался, воздух был наполнен предвкушением. И мы все дышали этим воздухом.
Медведя гнали ягдтерьеры, потому что температура была около минус сорока. После тридцати у лаек промерзают соски, и тогда работают злющие ягдтерьеры.
Я стоял по пояс в снегу, когда начался загон.
Медведь вышел прямо на меня. Впервые в жизни я понял правильно смысл выражения «один на один». Ничто вокруг не существовало.
Я дергал предохранитель на своем карабине, а медведь приближался ко мне, глядя куда-то в землю.
Очень четко я осознал, что от мороза на предохранителе замерзла смазка.
Медведю до меня оставалось метров восемьдесят.
Я нащупал в кармане нож, достал, дрожащими руками сбил льдинку с предохранителя.
Когда до медведя оставалось тридцать метров, я выстрелил в него разрывной пулей. Попал в глаз.