Бабка Василиса лежала, вытянув руки. Лицо ее было умиротворено, но ему показалось, что на губах старухи навеки застыла дьявольская ухмылка.
— Проклятая ведьма! — прошептал он с ненавистью. — Добилась-таки своего! Надо было давно тебя порешить!
— Степан Прокопьич, так мне продолжать, что ли, рубить крышу? — услышал казак голос своего работника.
— Нет, Михаил. Принеси сюда гасу. Надо сжечь это чертово жилище!..
Михаил принес керосин в большой стеклянной бутыли. Они облили полы, стены и труп старухи. Выйдя на улицу, Степан Прокопьевич зажег спичку и бросил ее внутрь хаты. В доме весело заплясал огонь. Потом вдруг пламя взревело, словно в него подлили керосину. Огонь был настолько сильным, что Степану Прокопьевичу и Михаилу пришлось отступить.
В мгновение ока домик колдуньи выгорела дотла, несмотря на сильный ливень, хлеставший до сих пор. На месте жилища старой ведьмы осталось лишь большое пепелище…
Степан Прокопьевич сидел в хате. Дарья, уморившись, спала. Аксинья лежала на кровати и тихонько всхлипывала.
В дверь постучали. Степан Прокопьевич подошел и открыл. На пороге стоял смущенный Михаил.
— Чего тебе? — строго поинтересовался Степан Прокопьевич.
Больше всего ему хотелось, чтобы его никто не тревожил.
— Степан Прокопьич, я это… Дайте мне расчет, я хочу уйти.
Пожилой казак не стал спорить. Он слишком устал и даже не спросил, почему его работник так поступает. Впрочем, он догадывался, почему…
Молча Степан Прокопьевич достал деньги, отсчитал причитающуюся своему работнику сумму и передал ему.
— Благодарствую, Степан Прокопьевич! — поклонился Михаил и собирался уже уйти, но бывший хозяин удержал его.
— Погодь, Миша… Ты вот чего… Ты, конечно, много тута видал чего непонятного. У меня к тебе просьба… Не сказывай никому, чего тут видел.
— Да что вы, Степан Прокопьич! Я ить…
— А будешь болтать лишнего, убью, как собаку! Понял?
В глазах молодого парня появился страх. Он знал, что эти слова его бывшего хозяина — не пустая угроза.
— Да что вы, Степан Прокопьевич! Я буду нем, как могила!
— Вот и ладненько! — сказал казак, и хищная улыбка промелькнула на его губах. — Теперь ступай. А ежели будут расспрашивать про старуху, скажи, что сама себя спалила. Мол, мы уже ничего не сумели поделать…
— Хорошо, Степан Прокопьевич.
— Ну, ступай, ступай…
Проводив своего бывшего работника, Степан Прокопьевич зашел в спальню к дочери. Он поглядел на нее, и его лоб пробороздила глубокая морщина. «Правду, аль нет сказала старая?» — мучил его вопрос.
Девушка спала беспокойно, постоянно ворочалась с боку на бок. Степан Прокопьевич еще постоял немного и вышел. А для себя решил, что будет наблюдать за дочкой. И если то, что сказала бабка Василиса окажется правдой…