— Что с тобой, Майнард? — спросил Граф, заметив, что его товарищ неожиданно стал тихим и задумчивым. — Кажется, ты так глядел на эту молодую поросль, как будто она твоя собственная!
— Мой дорогой Граф! — отозвался Майнард, говоря вполне серьезным тоном. — Я прошу тебя, не шути надо мной, ты сейчас перестанешь смеяться, если я скажу тебе, что ты в точности угадал мое желание.
— Какое желание?
— То, чтобы она принадлежала мне.
— То есть как?
— Как моя жена.
— Жена! Ребенок, которому нет еще и четырнадцати лет! Дорогой капитан! Ты становишься озорником! Такие мысли не подобают революционному лидеру. Кроме того, ты обещал, что у тебя не будет никакой другой возлюбленной, кроме твоего меча! Ха-ха-ха! Как скоро ты забыл свою наяду из Ньюпорта!
— Я признаю это. Я рад, что сумел забыть ее. Мое настоящее чувство отличается от прежнего. То не было истинной любовью, а только не более чем увлечением. Не теперь я чувствую иное — не смейся надо мной, Розенвельд. Я ручаюсь тебе, что это воистину так. Тот ребенок вызвал во мне чувства, которые я не испытывал никогда прежде. Ее необыкновенный взгляд совершил это. Я не знаю, почему, по какой причине она так на меня смотрела. Я чувствую, что она словно проникла ко мне в душу. Это, может быть, судьба, судьба — независимо от того, как ты хотел бы это назвать — но поскольку я жив, Розенвельд, у меня есть предчувствие — она все же будет моей женой!
— Если это так и если она — твоя судьба, — отвечал Розенвельд, — не думай, что я сделаю что-то, чтобы помешать тебе осуществить эту мечту. Она, кажется, дочь джентльмена, хотя я должен признать, что мне не очень нравится его внешность. Он напоминает мне о классе, против которого мы собираемся бороться. Но это неважно. Девочка — единственный ребенок; и прежде, чем она будет готова выйти за тебя замуж, вся Европа, может быть, станет республикой, а ты — президентом! А теперь, дорогой капитан! Давай спустимся, и попросим стюарта достать наши прекрасные Гаваны из-под люков; ведь мы должны будем курить эти сорняки в течение долгого рейса!
Смена высокого чувства на прозаические сигары была довольно резкой.
Но Майнард не был таким уж романтичным мечтателем. Исполнив просьбу своего товарища по путешествию, он спустился в купе, чтобы проследить за выполнением распоряжения касательно чемоданов.
ГЛАВА XXI. НЕДОЛГИЙ ТРИУМФ
В то время как герой С… отправился в дорогу, в поисках новой славы за пределами Америки, его имя довольно скоро покрылось позором там, откуда он уехал!
Если в шумном Нью-Йорке его имя вызывало восторженные крики, то в тихом Ньюпорте оно произносилось с презрением.