Часа через два попалось большое селение, и наш путник уже обрадовался было, предвкушая сладость приюта в тени и возможность вполне утолить голод и жажду. Но и тут его постигло полное разочарование: это селение оказалось совершенно пустым, а имевшиеся там колодцы — высохшими до дна. Нигде и следа не было ни одного живого существа. В довершение этой странности, с деревьев примыкавшего к мертвому селению леса свисали подвешенные к ним лодки и индейские пироги. Что означали эти обезлюдевшие селения? К чему в лесу, вдали от реки или озера, эта декорация из лодок и пирог? Глядя на все это, молодой человек терялся в самых фантастических догадках.
Миновав лес, он снова очутился среди голой равнины. Немного спустя его чуткий слух уловил звук лошадиного топота, доносившийся сзади. Это вновь обнадежило и обрадовало его. Обернувшись, он через несколько минут увидел догонявшего его другого всадника, который вскоре и поравнялся с ним.
— Свят Господь Бог! — приветствовал его новый всадник, дотрагиваясь до своей шляпы.
— Свят Господь Бог! — ответил первый всадник, также касаясь рукою своего головного убора.
Второй незнакомец, ехавший на прекрасном молодом коне восточной породы, был ненамного старше первого. Выше среднего роста, пропорционально сложенный, очень смуглый, с черными огненными глазами, блестящими черными волосами и шелковистыми усами, с правильными чертами лица, изящный, видимо сильный и ловкий, — этот человек всею своею наружностью свидетельствовал о том, что он принадлежал к тем испано-мексиканским семействам, предки которых были выходцами из Аравии.
Костюм этого красавца отличался богатством и вкусом. Легкий камзол из белого кембрика вполне соответствовал местному знойному климату. Широкие панталоны были из рко-красного шелкового бархата, длинные сапоги из буйволовой кожи были снабжены серебряными шпорами. Легкая светло-серая мягкая шляпа, увитая золотыми шнурками, довершала полугражданский, полувоенный костюм всадника. Военный характер костюма подчеркивался наличием рапиры в кожаных ножнах, прикрепленных к широкому, богато вышитому бархатному кушаку, и карабина, лежавшего поперек седельной луки.
— Позвольте спросить вас, молодой друг, далеко ли вы намерены проехать на вашей лошади? — участливым тоном спросил этот всадник первого, стараясь ехать с ним нога в ногу, что было очень трудно для его горячего коня.
— Нет, слава Богу, только до гасиенды Сан-Сальвадор, до которой отсюда, мне думается, не больше шести лиг, — ответил первый.
— Сан-Сальвадор? Знакомое что-то… А не знаете, далеко это от гасиенды Лас-Пальмас?