А в это время в санатории, в теплой клетке, тихонько гудят батареи центрального отопления…
В дверь постучали. В коридоре стоял посыльный с двумя свертками. В одном из них были цветы. Их мог послать только Клерфэ. При тусклом свете лампочки она быстро сунула посыльному слишком большие чаевые. Во втором свертке лежало шерстяное одеяло. Думаю, что оно вам пригодится, — писал Клерфэ. — В Париже все еще мало угля.
Лилиан развернула одеяло, из него выпали два картонных пакетика. В них были электрические лампочки. Владельцы отелей во Франции экономят электроэнергию, — писал Клерфэ. — Включите вместо ваших лампочек эти, и мир покажется вам вдвое светлее.
Она последовала его совету. Теперь она по крайней мере может читать. Посыльный принес газету. Она взяла ее в руки, но уже через минуту отложила в сторону. Все это уже не касалось ее. У нее было слишком мало времени. Она так и не узнает, кто станет президентом в будущем году и какая партия получит большинство в парламенте. Это ее не интересовало. Ее волновало лишь одно — жизнь. Ее собственная жизнь.
Она оделась. У нее сохранился последний адрес дяди; полгода назад она получила от него письмо с этим адресом. Надо съездить туда и навести справки.
Дядя жил на старой квартире, только он отказался от телефона.
— Твои деньги? — спросил он. — Как хочешь. Я посылал их тебе ежемесячно в Швейцарию; очень трудно было получить разрешение на переводы. Могу выплачивать их тебе ежемесячно здесь, во Франции. По какому адресу их пересылать?
— Я не хочу получать их ежемесячно. Я хочу забрать все сразу.
— Для чего?
— Хочу купить себе наряды.
Старик уставился на нее.
— Ты похожа на своего отца. Если бы он…
— Отца уже нет в живых, дядя Гастон.
Гастон посмотрел на свои бледные старческие руки.
— Денег у тебя осталось немного. Чем ты намерена заняться? Бог мой, если бы я мог жить в Швейцарии! Это такое счастье!
— Я жила не в Швейцарии. Я жила в больнице.
— Ты не знаешь счета деньгам. За несколько недель ты их истратишь. Ты их потеряешь…
— Возможно, — сказала Лилиан.
Дядя испуганно посмотрел на нее.
— А что будет потом, когда ты их лишишься?
— Не бойся, я не буду тебе в тягость.
— Тебе следует выйти замуж.
Лилиан рассмеялась. Его намерения были ясны. Он хотел переложить ответственность за нее на кого-нибудь другого.
— Тебе следует выйти замуж, — повторил Гастон. — Я могу познакомить тебя кое с кем. Хочешь я это устрою?
Лилиан опять рассмеялась, однако ей было любопытно, что предпримет старик. Ему, должно быть, под восемьдесят, — думала она, — но ведет он себя так, словно должен предусмотреть все еще на восемьдесят лет вперед.