— У меня при себе есть деньги, — сказал он в спину Хандке.
— Деньги? Вот как? Сколько же? — Хандке шагал не останавливаясь. Он даже не оборачивался.
— Двадцать марок. — Пятьсот девятый хотел сказать сорок, но какая-то странная сила помешала ему это сделать. Он ощущал это сопротивление как своего рода упрямство; он предложил половину суммы за собственную жизнь.
— Двадцать марок и два пфеннига!
Хандке прибавил шагу. Пятьсот девятому удалось с ним поравняться.
— Двадцать марок — это все равно лучше, чем ничего.
— Все это ерунда!
Предлагать теперь сорок не имело никакого смысла. Пятьсот девятый почувствовал, что допустил решающую ошибку. Он должен был выложить все целиком. Вдруг его желудок полетел куда-то в бездну.
— У меня еще есть деньги, — сказал он скороговоркой.
— Ты смотри! — Хандке остановился. — Капиталист! Капиталист на издыхании! Сколько же у тебя есть еще?
Пятьсот девятый вздохнул.
— Пять тысяч швейцарских франков.
— Что?
— Пять тысяч швейцарских франков. Они лежат в хранилище одного банка в Цюрихе.
Хандке рассмеялся.
— И я должен поверить тебе, ничтожество?
— Я не всегда был ничтожеством.
Хандке бросил мимолетный взгляд на Пятьсот девятого.
— Половину этих денег я завещаю вам, — торопливо проговорил Пятьсот девятый. — Тут достаточно переписать деньги на ваше имя, и они ваши. Две тысячи пятьсот швейцарских франков. — Он посмотрел в суровое невыразительное лицо перед собой. — Война скоро закончится. И тогда деньги в Швейцарии очень могут пригодиться. — Он ждал. Хандке все еще медлил с ответом. — А если еще война будет проиграна, — медленно добавил Пятьсот девятый.
Хандке поднял голову.
— Ах, так, — тихо проговорил он. — Значит, на это ты рассчитываешь, а? Но мы постараемся тебе здорово насолить! Вот ты сам себя и выдал — теперь тобой займется еще Политический отдел; запрещенное обладание валютой за границей! Одно присовокупится к другому! Слушай, мне не хотелось бы оказаться на твоем месте.
— Иметь две тысячи пятьсот франков и не иметь их — не то же самое…
— Для тебя тоже нет… Проваливай! — неожиданно рявкнул Хандке и так резко толкнул Пятьсот девятого в грудь, что тот упал.
Пятьсот девятый медленно выпрямился. Подошел Бергер. Хандке между тем растворился в темноте. Пятьсот девятый понимал, что догонять его уже не имеет никакого смысла. К тому же Хандке был уже далеко.
— Что произошло? — спросил торопливо Бергер.
— Он отказался взять.
Бергер промолчал. Пятьсот девятый понял, что Бергер держал за спиной дубину.
— Я предложил ему еще немного больше. Но Хандке не захотел. — Он смущенно посмотрел вокруг. — Наверное, я что-то не так сделал. Но я не знаю, что.