— Слушаюсь, господин майор, — покорно ответил Фриц.
Носилки, покачиваясь, выплыли из подвала. Черная безволосая обожженная голова перекатывалась с боку на бок. Тело прикрыли скатертью.
— Она умерла? — спросила Элизабет.
— Нет, — отозвался Гребер. — Поправится. Волосы опять отрастут.
— А лицо?
— Зрение не утрачено. Глаза не повреждены. Все заживет. Я видел очень много обожженных. Бывает и хуже.
— Как это могло случиться?
— Вспыхнуло платье. Она подошла слишком близко к горящим спичкам. А больше никто не пострадал. Это прочное убежище. Выдержало прямое попадание.
Гребер отодвинул кресло, которым пытался защитить голову Элизабет, при этом он наступил на осколки бутылки и увидел, что дощатая дверь в винный погреб разломана. Стеллажи покосились, кругом валялись бутылки, по большей части разбитые, и вино растекалось по полу, словно темное масло.
— Минутку, — сказал он Элизабет и взял свою шинель. — Я сейчас. — Он вошел в винный погреб и тут же вернулся. — Так, а теперь пойдем.
На улице стояли носилки с женщиной. Два кельнера, вызывая машину, свистели, засунув в рот пальцы.
— Что скажет Эбергардт, — вопрошал ее спутник все тем же расстроенным голосом. — Боже мой, вот проклятое невезение! Ну, как мы ему объясним!..
«Эбергардт — это, видимо, муж», — подумал Гребер и обратился к одному из свистевших лакеев:
— Где кельнер из погребка?
— Который? Отто или Карл?
— Низенький такой, старик, похож на аиста.
— Отто, — кельнер посмотрел на Гребера. — Отто погиб. Потолок обрушился. Люстра упала на него. Отто погиб.
Гребер помолчал.
— Я еще должен ему, — сказал он. — За бутылку вина.
Кельнер провел рукой по лбу. — Можете отдать деньги мне, сударь. Какое было вино?
— Бутылка Иоганнисбергера, подвалов Каленберга.
— Высший сорт?
— Нет.
Кельнер зажег фонарик, вытащил из кармана прейскурант и показал Греберу.
Гребер заплатил. Кельнер сунул деньги в бумажник. Гребер был уверен, что он их не сдаст.
— Пойдем, обратился он к Элизабет.
Они начали пробираться между развалинами. Южная часть города горела. Небо было серо-багровое, ветер гнал перед собою космы дыма.
— Надо посмотреть, уцелела ли твоя квартира, Элизабет.
Она покачала головой. — Успеется. Давай посидим где-нибудь на воздухе.
Они добрались до площади, где находилось бомбоубежище, в котором они были в первый вечер. Вход тускло дымился, словно он вел в подземный мир. Они сели на скамью в сквере.
— Ты голодна? — спросил Гребер. — Ведь ты ничего не ела.
— Неважно. Сейчас я не могу есть.
Он развернул шинель. Что-то звякнуло. Гребер извлек из кармана две бутылки.