— У меня нет с собой.
— А где же они? В государственном банке? Нечего, выкладывай!
Мюкке злобно посмотрел «на Штейнбреннера. Потом вытащил из нагрудного кармана кошелек и отсчитал деньги.
— Сегодня мне до черта не везет!
Штейнбреннер спрятал деньги.
— По-моему, это Рейке, — сказал Гребер.
— Что?
— Лейтенант Рейке из нашей роты. Это его погоны. На правом указательном пальце не хватает одного сустава.
— Вздор. Рейке был ранен, и его эвакуировали в тыл, Нам потом говорили.
— А все-таки это Рейке.
— Освободите голову.
Гребер и Гиршман продолжали копать.
— Осторожно! — крикнул Мюкке. — Голову заденете.
Из сугроба, наконец, показалось лицо. Оно было мокрое, в глазных впадинах еще лежал снег, и это производило странное впечатление, как будто скульптор, лепивший маску, недоделал ее и оставил слепой. Между синими губами блеснул золотой зуб.
— Я не узнаю его, — сказал Мюкке.
— А должен быть он. Других потерь среди офицеров у нас не было.
— Вытрите ему глаза:
Мгновение Гребер колебался. Потом заботливо стер снег перчаткой.
— Конечно, Рейке, — сказал он.
Мюкке заволновался. Теперь он сам принял командование. Раз дело касается офицера, решил он, распоряжаться должен старший чин.
— Поднять! Гиршман и Зауэр — берите за ноги. Штейнбреннер и Бернинг — за руки. Гребер, осторожнее с головой. Ну, дружно, вместе — раз, два, взяли!
Тело слегка сдвинулось.
— Еще взяли! Раз, два, взяли!
Труп сдвинулся еще немного. Из снежной ямы, когда туда хлынул воздух, донесся глухой вздох.
— Господин фельдфебель, нога отваливается, — крикнул Гиршман.
Это был только сапог. Он еще держался. От талой воды ноги в сапогах сгнили и мясо расползалось.
— Отпускай! Клади! — заорал Мюкке.
Но было уже поздно. Тело выскользнуло из рук солдат, и сапог остался у Гиршмана в руках.
— Нога-то там? — спросил Иммерман.
— Поставьте сапог в сторонку и разгребайте дальше, — прикрикнул Мюкке на Гиршмана. — Кто мог знать, что тело уже разваливается. А вы, Иммерман, помолчите. Надо уважать смерть!
Иммерман удивленно взглянул на Мюкке, но промолчал. Через несколько минут весь снег отгребли от тела. В мокром мундире обнаружили бумажник с документами. Буквы расплылись, но кое-что еще можно было прочесть. Гребер не ошибся; это был лейтенант Рейке, который осенью командовал взводом в их роте.
— Надо немедленно доложить, — заявил Мюкке. — Оставайтесь здесь! Я сейчас вернусь.
Он направился к дому, где помещался командир роты. Это был единственный более или менее уцелевший дом. До революции он, вероятно, принадлежал священнику. Раз сидел в большой комнате. Мюкке с ненавистью посмотрел на широкую русскую печь, в которой пылал огонь. На лежанке спала, растянувшись, овчарка. Мюкке доложил о происшествии, и Раэ отправился вместе с ним. Подойдя к мертвому телу, Раэ несколько минут смотрел на него.