— Прочь с дороги, Герек! Мне нужно видеть батюшку.
— Прошу покорнейше простить, — Герек сунул руку в рукав темно-серого потертого кафтана, — без соизволения его величества никак не могу.
— Ты перечишь наследнице престола?
— Покорнейше прошу простить, — твердо повторил постельничий, — никак нельзя.
— Стражник! — скомандовала Селина. — Убери этого пса!
Охранник повертел головой в поисках скобы, где можно укрепить факел.
— Бельк!
Немой гигант, послушный окрику дяди, решительно заступил дорогу принцессе.
— Никак нельзя, — завязывая шнурки у горла, бормотал и бормотал Герек, — никак нельзя…
Костяная рыба прикоснулась к запястью немого.
— Прочь с дороги, Бельк!
Гигант отшагнул, согнувшись в три погибели. Подобострастно собачий взгляд ловил каждое движение повелительницы.
— Бельк! — рявкнул Герек. Откуда голос прорезался?
Селина потянулась амулетом к постельничему, но, вдруг вздохнув, отбросила фигурку. Прошептала:
— Слишком слабенький…
Теперь Герек, растопырив руки, встал в дверях, готовый умереть, но не пропустить к повелителю непрошеных гостей.
— Без доклада никак не можно…
— Играешь с огнем, холоп!
— Твое высочество…
— Убери его, Бельк! Да поживее. — Девушка досадливо взмахнула рукой, словно сметая прочь с дороги досадную помеху.
Немой в точности повторил ее движение. Отмахнулся небрежно от родственника, как от докучливого слепня.
Дверь в королевскую опочивальню распахнулась с грохотом. Легкий засов выдержал, но удерживающие его скобы вылетели «с мясом». Вброшенный в комнату слуга пролетел несколько шагов, перекатился через резную скамеечку и, опрокидывая креслообразный ночной горшок, рухнул ничком, уткнувшись лбом в опору балдахина над кроватью. Упал и застыл без движения.
— Вперед, — кивнула Селина стражнику с факелом.
Воин перешагнул порог, и тотчас же щелкнула тетива самострела.
— Вот вы как?! Убийцы! — Витгольд сидел на ложе, закопанный по пояс в волчьи и рысьи шкуры. В руках он сжимал разряженный маленький арбалет. В самый раз стрелять одной рукой и из-под одеяла.
Стражник, схватившись за живот, бросил факел, упавший прямиком на шкуру пещерного медведя, устилавшую пол опочивальни от стены до стены. Вонь паленой шерсти мерзким смрадом шибанула в ноздри.
Селина грациозно присела и подхватила оброненный факел. Туфелькой, вышитой серебряной нитью, затоптала начавшую тлеть шкуру.
— Селинка! Ух, сука! Своей рукой удавлю. — Немощный трегетренский владыка сделал попытку спустить ноги с кровати, но запутался в шкурах.
— Стража! Ко мне! Измена! Убийство!
— Поздно, батюшка… — Вылейся желчь, прозвучавшая в голосе наследницы, в Ауд Мор, горечи хватило бы на все три королевства.