Я сидела и размышляла - рассказать или нет Варваре Васильевне, что не стала я печатать, что Олег погиб. И вообще, с какого-то момента писателя не слушала, а печатала сюжет, который придумывала сама - что Олег остался жив, и вообще жизнь его сложилась очень счастливо - женился он на любимой красавице, и стал журналистом-международником, и купил себе "Волгу", и пошел однажды вместе со своей красавицей в "Березку", и купил ей там свитер импортный и солнечные очки.
Как раз к концу диктовки я успела все это насочинять.
Рабочий день кончался. Варвара опять пила свою кислятину - наверно, за весь день голова так и не прошла. А уже новая четвертинка из сумки выглядывала.
Я закрыла машинку, чтоб не запылилась, и так, ничего не рассказав, собралась и поехала в институт.
Я училась в педагогическом на учительницу русского языка и литературы. Никакой учительницей я быть не собиралась, просто в педагогический было поступить полегче. В школе я училась плохо - в аттестате зрелости не было ни одной четверки - только тройки. До сих пор у меня дома хранится школьная характеристика, в которой написано, что Лариса Рубальская обладает средними умственными способностями, занималась нерегулярно и с трудом окончила одиннадцать классов.
Правда, сочинения мои всегда читали всему классу вслух, но все равно ставили тройки за неправильный подход к теме.
На следующее утро я, как всегда, пришла в машбюро и попросила у Варвары ее кислятинки попить - у меня тоже болела голова - боялась, что за вчерашнюю проделку меня с работы выгонят.
В середине дня с машбюро вошел тот писатель. Я замерла. Он подошел и положил передо мной узенькую серую коробочку: "Это тебе". Я открыла - заграничная авторучка с золотым перышком. И тут писатель сказал такие слова: "Ты, Лариса, будешь писать. У тебя литературный дар. Конечно, я должен был бы попросить главного, чтоб он тебя наказал. Ты сорвала номер. Но то, как ты это все придумала, остановило меня. Понимаешь, ты усвоила стиль, лексику, манеру. Если бы кто-то посторонний читал, ни за что бы не догадался, что этот кусок написан не мной. Я читал это жене, она не поверила, что девочка-машинистка могла так написать. И, самое смешное, она была рада, что ты изменила судьбу героя. Ведь я так и оставил. Только про "Березку" выкинул. Пиши, у тебя получится".
Люськина мать работала в гастрономе - завсекцией. К ней с черного хода ходили всякие важные люди. Я их называла "всевозможные вельможи". И вот один вельможа, всегда приходивший за главным дефицитом - копченой колбасой, узнал, что дочка его благодетельницы машинисткой в какое-нибудь хорошее место устроиться хочет. И вельможа предложил устроить Людмилу машинисткой за границу. Он был очень большой шишкой, и уже через два месяца Люська присылала мне письма из знойной страны Марокко.