Лаура прекрасно понимала: слезами Алексу не поможешь. А ночью, оставшись в одиночестве, она выплачет свое горе. О, как ей сейчас хотелось оказаться в его объятиях!
— Выходит, если у меня нет опыта, то и знания мои ничего не стоят? — Спросила Лаура как ни в чем не бывало. Она почувствовала: если не отвлечь Алекса от ужасных воспоминаний, он может надолго уйти в себя, погрузиться в меланхолию. — Выходит, если я никогда не засевала поле, мне нет смысла обращаться за советом к тому, кто засевал его?
Он засмеялся. Хотя этот хриплый смех мало напоминал прежний смех Алекса, но даже и он согрел ее сердце.
— Давайте мне столько советов, сколько сочтете нужным, мой маленький секретарь. Должен признаться: от вас за два дня я узнал больше, чем за месяцы корпения над бумагами.
Он был плохо подготовлен к своему нынешнему положению, ибо готовился стать морским офицером. Груз ответственности тяжким бременем лег на его плечи, и он прекрасно понимал, что ему очень не хватает нужных сейчас знаний. Следовательно, он должен благодарить эту девушку за помощь… Но вместо чувства благодарности испытывает лишь раздражение. С чего бы?
— Я всего лишь хотел сказать, что знания, почерпнутые из книг, не могут быть такими же полными, как знания, полученные благодаря личному опыту.
— Тогда зачем же досаждать себе чтением, милорд? Ведь вы полагаете, что опыт — единственный учитель…
— Возможно, в книгах мы находим некое предупреждение, — в задумчивости протянул граф. — Возможно, писатель пишет, чтобы опорожнить душу, а читатель читает, чтобы освежить свою. Я не знаю… Такого рода рассуждения больше подходят людям философского склада, а я не из их числа.
— Я состарюсь и поседею, прежде чем познаю жизнь, милорд, — сказала Лаура с улыбкой — ведь Алекс уже не смотрел на изгородь так, будто видел там дым сражения.
— Мне почему-то так не кажется, — проговорил граф. Он взглянул на сидевшую рядом с ним девушку. Она была такой юной и чистой… И мечтала о счастье — представляла жизнь такой, какой она описывалась в книгах. Очевидно, ее воспитывали совсем для другой жизни — не для той, которую ей пришлось избрать по воле судьбы. Увы, скоро она утратит иллюзии… Алекс вздохнул. Если бы он мог, то оградил бы ее от разочарований.
— Но ведь вы искали меня, милорд, не ради того, чтобы поговорить о книгах? — спросила Лаура.
— Нет-нет. — Граф покачал головой. — Я искал вас, чтобы извиниться, а попал на философский диспут, — добавил он с усмешкой.
— Я принимаю и ваши извинения, и ваши философские взгляды, милорд. — Лаура улыбнусь. — Первое — с благодарностью, второе — с некоторыми оговорками.