Горилла, на этот раз ловко исполняющая роль шофера, выскакивает из машины, чтобы открыть дверцу перед шефом, мне же представляется право выйти самому. Я вхожу в кабак, почтительно следуя за Мортоном, и вдруг из тишины пустынной вечерней улицы попадаю в скученность и галдеж ярко освещенного помещения. Парни и девушки с длинными всклокоченными волосами, в потрепанных джинсах, пожилые господа и дамы в скромных элегантных нарядах, квартальная шушера плюс скромный по составу, но оглушительный по производимым звукам оркестр из двух аккордеонов и одного банджо — все это ютится на нескольких квадратных метрах и усиленно хлещет пиво, хохочет и вопит, — нет, это вам не «Белый слон», этот Мортон просто спятил.
К счастью или несчастью, он еще не совсем спятил, поскольку подходит к стоящему за стойкой хозяину заведения и делает мне легкий, но красноречивый жест, указывая на узкую лестницу в глубине заведения, которую я только сейчас замечаю.
Мы поднимаемся наверх, стараясь не стукаться головами о низкий сводчатый потолок, и снова оказываемся в царстве тишины и уюта. Столики накрыты белоснежными льняными скатертями, на них фарфор и серебряные приборы, маленькие вазочки с цветами. Небольшие оконца выходят на реку с тусклыми вечерними тенями на воде и темными корпусами барж.
Пожалуй, тишина в этом заведении — не особенно ходкий товар, а может, предлагается за очень высокую цену, потому что, если не считать две пожилые пары, ресторан пуст. Мы устраиваемся в углу возле окна и, поощряемые обходительностью кельнера, начинаем изучать меню.
Ужин проходит почти в полном молчании, нарушаемом порой банальными фразами; их произносит главным образом американец.
— Этот ресторанчик — на редкость спокойное место, — изрекает мистер Мортон.
Или:
— Этот дождик так заладил, что, видно, не перестанет до мая.
Впрочем, лично меня длинные паузы и ничего не значащие фразы не особенно беспокоят, мне давно известно, что серьезные люди приступают к серьезным темам лишь за кофе. И я не ошибаюсь.
— Я хотел сообщить вам кое-что, о чем неудобно говорить по телефону, — уведомляет меня американец. — Посылка прибыла в Вену этим утром, операция окончена.
Он бросает на меня беглый взгляд, чтобы оценить впечатление, которое произвела на меня эта важная информация. Я встречаю ее, сохраняя полное спокойствие, и даже нахожу в себе силы пробормотать:
— Слава богу!
Хотя для меня это означает «черт побери».
— Да, с этой историей наконец-то покончено, мистер Питер, — произносит Мортон, отпивая глоток кофе.
И тут же добавляет:
— Естественно, не без вашей ценной помощи.