Теперь Сьюзен была и впрямь заинтригована. Не похоже, чтобы многие из дидвудских распутников, бежавших от своего отвратительного прошлого, знали сенатора из Пенсильвании, карьера которого достигла зенита полстолетия назад.
— Могу сказать с гордостью, что Лайон Хэмпшир — мой отец и самый лучший человек, которого я когда-либо знала, кроме, разумеется, моего дорого мужа Патрика. А откуда вы знаете о папе?
Лис молча проклинал свой неудержимый язык. — Теперь, когда вы упомянули, я не могу вспомнить! Вероятно, нам рассказывали о нем в школе или мама. Она была учительницей и заставляла меня читать даже тогда, когда мне не хотелось. Я только помню, что мне всегда нравилось имя Лайон.
— Так же, как вам нравится имя Лис? — осведомилась она с добродушной улыбкой. — Не обращайте внимания. Я дразню вас, а мне не следовало бы. Вместо этого я должна извиниться перед вами за поведение своих внуков. Я слышала, как Мадлен на улице повысила на вас голос, и это меня шокировало. Она всегда вела себя как истинная леди, особенно с новыми знакомыми. А Бенджамен, Господи, он и вовсе был ужасен! Его мать недавно умерла, и это оказалось для него гораздо большим ударом, чем он думает. Она была моей дочерью, так что мы все горевали. Мы приехали на Запад, чтобы соединиться с отцом детей, но Стивен слишком занят и к тому же часто бывает в отъезде, чтобы приучить мальчика к дисциплине, как это полагается.
Лиса очаровало простодушие Сьюзен 0'Хара. Ее гордое лицо говорило о бездне мудрости и юмора, немного напомнив ему его собственную мать.
— Ну что ж, извинения я принял, но в них не было необходимости. Если по правде, то мне понравилась мисс Эвери. Если я ее и расстроил, то, может быть, я и себя немного подразнил!
Лис направился к двери, и Сьюзен пошла проводить его, внимательно слушая, что он говорил: — Что же касается вашего внука… я с вами согласен. Ему совершенно необходима твердая рука, предпочтительно мужская. Вас, миссис 0'Хара, он явно уважает, но ему известно, что вы не поедете за ним верхом, не схватите на улице и не привезете домой, чтобы наказать.
— Вы можете говорить мне все, что угодно, — произнесла она нарочито смиренным тоном, когда они уже стояли на тропинке. — Сомневаюсь, что я упаду в обморок, но вам, вероятно, следует быть готовым и к этому.
Он откинул голову назад и громко рассмеялся. Потом уже более спокойно он рассказал ей столько, сколько ей необходимо было знать, опуская пикантные подробности о будках для удобства. «Достаточно, — решил он, — что она будет знать, что Бенджамен прогуливается по „Бесплодным землям“, вместо того чтобы невинно играть с другими мальчишками. Она достаточно знает жизнь, чтобы домыслить все остальное».