Тюремщик Клайд Переел демонстративно передвинул кобуру на живот. Зеваки, собравшиеся поглазеть на пленника через открытую дверь из коридора к камерам, разразились одобрительными возгласами. Клайд расправил плечи и вышел покрасоваться перед ними.
Между тем Джо Саут, запертый этим же вечером, но несколько раньше, за пьяную свару, мгновенно протрезвел при виде холодных голубых глаз своего сокамерника. Пожалуй, подумал он, одиночка иногда кстати. С опаской следил он за тем, как новичок берет с соседних нар сложенное стопкой белье, как аккуратно застилает постель и ложится. Улегшись, он заложил руки за голову, скрестил ноги и надолго замер в этой позе.
В окошко камеры, бросая решетчатую тень, струился лунный свет. Джо почти снова задремал, когда незнакомец вдруг повернулся, заставив его вздрогнуть. Однако тот лишь широко улыбнулся, сверкнув ровным рядом зубов.
— Ковингтон, — сообщил он самым дружелюбным тоном, какой только доводилось слышать пьянчужке. — Кейн Ковингтон.
— Д-д-джо Саут, — пролепетал старожил камеры. Улыбка совершенно преобразила незнакомца, поэтому названное имя не сразу нашло отклик в памяти Джо, а когда наконец нашло, потрясло его до глубины души. Первоначальный страх вернулся удесятеренным, но на этот раз страх не перед своим сокамерником, а за него. Кто не слышал о Кейне Ковингтоне? Джо Саут отлично знал и о нем, и о том, что уготовано этому улыбающемуся загорелому южанину.
— Чтоб мне пропасть, сэр, вам надо сматывать удочки! Я говорю, надо брать ноги в руки. Бежать то бишь!!! Не то, говорю я вам, пожалеете, что на свет народились!
Трудно сказать, какой реакции он ждал в ответ на это предостережение, но каменное спокойствие Кейна Ковингтона поразило Джо.
— Думаешь, пожалею? — только и спросил тот.
— Да уж, сэр! — подтвердил Джо зловеще. — Вас поставят перед судьей, вот чтоб мне пропасть, да не просто перед абы каким судьей! Знаете, как кличут нашу дамочку в судейской мантии? “Пеньковая Валланс”, так-то вот! Да для нее слаще меда отправить человека в петлю!
В воздухе уже ощущался намек на осенние холода. Судья Натали Валланс, боком сидя в дамском седле, галопом неслась по Ранчроуд к Клаудкаслу. Ослепительное солнце уже довольно высоко стояло в фиалково-синем сентябрьском небе. Натали думала о том, что публике, которая соберется в этот день в зале суда, придется сбросить пиджаки и закатать рукава или пустить в ход веера еще задолго до того, как заседание подойдет к концу.
Но этот ранний час был скорее прохладным. Натали полной грудью вдохнула чистый и бодрящий горный воздух. Она особенно любила это время года — и потому, что хорошая погода держалась до первых снегов, и потому, что именно в сентябре четыре года назад получила пост городского судьи.