В тот год были обильные снегопады. Снег, сплошной снег, целое море снега было вокруг дороги, в нем вязли колеса переполненного дилижанса. Когда это случилось, до места назначения оставался день пути. Ничто не предвещало трагедии, и не было никакой возможности ее избежать. Мощный раскат, короткое содрогание — и с горы, набирая скорость, с оглушительным ревом понеслась снежная лавина.
— Боже правый! — только и успел воскликнуть судья Карпентер, инстинктивно привлекая к себе жену.
Натали помнила свой отчаянный крик, когда дилижанс с его живым грузом перевернуло вверх колесами. В одно мгновение, показавшееся бесконечным, ее буквально выдернуло в открытое окно и подбросило высоко в воздух. В памяти навечно застыла картина, которая представилась тогда ее широко раскрытым глазам: дилижанс с пассажирами низвергается с обрыва в далекую белизну ущелья. Она уже не могла кричать — рот забило снегом.
Снег, сплошной снег. Целое море снега. Ослепительная белизна перед глазами. Ничего, кроме снега.
Натали очнулась и увидела совсем рядом лапу снежного барса. Но вместо того, чтобы ступать по земле, лапа болталась в воздухе. Подняв ошеломленный взгляд, она обнаружила, что лапа барса — это амулет, висевший на кожаном шнурке на шее человека. Выше скалились в ухмылке зубы, а еще выше угольями сверкали черные глаза. Лицо было широкое, безобразное, сплошь в морщинах.
Натали толкнули, бросив на спину. Рука была удивительно сильна для человека столь немолодого.
— Не бойся, Костер На Снегу! — по-английски сказал индеец, мотнув длинными седыми космами так, что они на миг закрыли грубые черты его лица. — Ты среди друзей.
Это окончательно убедило Натали в том, что у нее горячечный бред. Она закрыла глаза и позволила себе провалиться в беспамятство. Однако позже, когда она снова очнулась, ей явилось то же безобразное видение. Правда, теперь при нем была совсем молоденькая девушка, черноволосая, смуглая и очень миловидная. В ее больших глазах светилось сострадание.
— Родители?.. — прошептала Натали, и девушка смущенно отвела взгляд.
— Мертвы, — ответил старик.
Натали тихо, беспомощно заплакала, и тогда ее резко, почти грубо подхватили с застланного мехами ложа и прижали к рубахе из оленьей кожи, к теплым пластинам ожерелья. Старик покачивал ее, как дитя, пока она не выплакалась, а потом бесцеремонно отер широкой ладонью ее мокрые щеки.
— Мое имя — Метака, — заговорила девушка. — А это Тахома, мой дед и всеми почитаемый шаман. Наше племя называется капоте-юте. — Взгляд ее потянулся к растрепанной рыжей гриве Натали. — А тебя мы будем звать Костер На Снегу — так ты была названа, когда моему деду явилось видение.