Эшлин, мужчина сдержанный, но и страстный, а к тому же влюбленный, сполна отдался моменту, и Натали изо всех сил пыталась подстроиться под его настроение. Закрыв глаза, она отвечала на поцелуи со старательным пылом, который приятно удивил графа и распалил настолько, что он позволил себе ласкать округлости груди в глубоком вырезе вечернего платья, ни минуты не сомневаясь, что Натали это столь же приятно, сколь и ему.
Внезапно она высвободилась так резко, что это граничило с грубостью.
— А когда будет ужин?
Такой переход совершенно сбил графа с толку. Раскрасневшийся, возбужденный, он уставился на Натали, не находя слов для ответа. Ей стало стыдно. Этот человек, сердечный и покладистый, не заслуживал подобного обращения.
— Дорогой! — Она заставила себя разжать кулаки и взглянуть прямо в глаза жениху. — Ты прав, я огорчена, и притом настолько, что не владею собой. Прости мне эту ребяческую выходку! Дело Ковингтона совершенно выбило меня из колеи.
Эшлин Блэкмор ослабил тесный узел галстука и неуверенно улыбнулся. В глазах его засветилось сочувствие. Он привлек к себе Натали за плечи уже без страсти, но с нежностью, и прочувствованным тоном сказал:
— Дорогая, ты знаешь, что я прощу тебе все, что угодно. В извинениях нет необходимости, но постарайся на этот вечер отбросить все тревоги. В честь моего возвращения кухарка превзошла самое себя.
Натали улыбнулась в ответ. Она приняла предложенную руку, подхватила подол вечернего платья; и они двинулись в столовую. Дорогой она дала себе клятву никогда больше не играть чувствами человека, которому в недалеком будущем предстояло стать ее супругом.
Столовая уютно освещалась парой причудливых канделябров. Свет играл на белоснежной скатерти, на дорогом и тяжелом столовом серебре, на позолоте бокалов и на классических чертах белокурого мужчины напротив. Натали внимательно проследила взглядом за своим визави и в который уже раз сказала себе, что Эшлин Блэкмор, безусловно, самый красивый мужчина из тех, кого ей доводилось встречать. Она напомнила себе о его обаянии, уме и доброте и признала, что ей невероятно повезло. Это помогло Натали улыбнуться жениху с неподдельным теплом.
За ужином Эшлин поддерживал легкую беседу, много шутил, но все это не помещало ему отметить, как мало гостья ест. Это было тем более странно, что кухарка приготовила консоме с кларетом — любимое блюдо Натали. Однако Эшлин ни словом не обмолвился о своих наблюдениях и отдал должное изысканному ужину, а когда тот подошел к концу, с обычной галантностью поднялся из-за стола, чтобы отодвинуть Натали стул.