Девушки отглаживали сшитые по такому случаю платья, парни начищали обувь до блеска, отцы семейств брились с особой тщательностью, матери прихорашивались, на ходу отдавая домочадцам последние указания.
— Нет, Дженни, и не думай! Я тебе сто раз говорила, что не позволю выйти на праздник в таком открытом платье! Чтобы потом люди судачили, что у моей дочери грудь вываливалась из декольте!
— Джеймс, Джеймс! Это еще что за вихор? Тебя что, корова языком лизала? Возьми щетку и сейчас же зачеши волосы поаккуратнее!
— Дорогой, помни, ты обещал на этот раз не пить так много. Я хочу вдоволь потанцевать, смотри же, не усни за столом, как в прошлом году!
В особняке лорда Блэкмора, напротив, царили тишина и покой. Граф не спешил подняться и все еще нежился в постели, прихлебывая горячий кофе и заодно изучая мятый кусок пергамента с грубыми значками, в котором лишь с трудом можно было узнать карту. Он получил ее от брата, ныне покойного. Опустошив чашечку, Эшлин поставил ее на тумбочку и со вздохом всмотрелся в жирный крестик, некогда проставленный Титусом Блэкмором.
— Пропади все пропадом! — процедил он. — Почему именно этот кусок земли должен был достаться Ковингтону?!
Отложив карту, Эшлин извлек из конверта пожелтевший листок и в который раз пробежал глазами строчки, написанные двенадцать лет назад.
“Дорогой брат!
Я прилагаю к этому письму карту, ценность которой ты не можешь себе даже представить. День за днем я все ближе к сокровищам, о которых рассказала мне индейская сучонка. За меня не волнуйся, я спрятал ее тело так, что не найти никому, и даже если бы не спрятал, подумаешь, большое дело — пристрелить дикарку! Никто не посчитает это преступлением.
Не забудь, что меня здесь считают американцем. Это было совсем не трудно: после нескольких лет в местном колледже я обзавелся отличным акцентом. У меня и в мыслях не было бросить тень на семейство Блэкмор, так что наше имя не пострадает.
Единственное, что стоит между мною и огромным состоянием, — это старый шаман. Ничего, я как-нибудь изловчусь и всажу в него пулю. Ведь удалось же это с девчонкой в расцвете лет, так почему не должно выйти с дряхлым стариком? И тогда… Гора Сокровищ! Миллионы и миллиарды в золотых слитках! Сплошные стены золотоносной породы! Клянусь, я заполучу все это, не будь я твой любящий младший брат
Титус Блэкмор”.
Эшлин медленно сложил листок по обветшалым сгибам. Получив это письмо, он не придал ему значения — просто потому, что не интересовался авантюрами младшего брата. Как старший сын и наследник, он получил довольно значительное состояние и наслаждался безоблачным существованием. Он имел тогда все: поместья, охотничьи угодья, сверкающие лаком экипажи, породистых лошадей, тонкие французские вина, красивых женщин.