Мне стало смешно.
– Изволю, – чопорно ответил я.
– Не соблаговолит ли Вестник сообщить нам, каким посланием почтил его Повелитель? – в прежнем стиле вопросил жрец, по-прежнему стуча головой.
– Повелитель изволил приказать, – строго ответил я, – чтобы благовоний жгли поменьше, быков ему не палили, а жертвы приносили каждый день съестным. И не вздумайте их жечь! Пусть кто-нибудь из паломников кладет каждый день еду на алтарь.
– Воля Повелителя священна, – провыл жрец, распластавшись в земном поклоне.
– Надеюсь, что так, – заметил я. – И если узнаю, что вы Повелителя не кормите, головы поотрываю.
– Да будет так, – возвестил жрец.
– Да будет, – согласился я. – Проводите меня до выхода.
Обратно мы шли другой дорогой. Плащ мой тепло мерцал, освещая коридоры. Серебряная пряжка сияла. Впереди меня шел проводник, сзади – целый почетный эскорт из жрецов. Я уже не соображал, как и куда мы идем, и поэтому солнце ударило мне в глаза неожиданно.
– Не соблаговолит ли уважаемый вестник принять должность почетного местоблюстителя алтаря? – голос жреца нарушил очарование минуты.
– А идите-ка вы все! – беззаботно ответил я и сел на траву.
Надо отдохнуть немного. Дело сделано. Дома меня ждет поле, ждет сад, который надо возводить снова, ждет место, где вновь надо возвести стены и крышу.
Все еще только начинается. Совсем как на картинке, я такие в детстве палочкой на песке рисовал: широкий горизонт, посередине дорога, по бокам – горы, и сверху большое-большое солнце.