Поэтому Бет не удивили слова, слетевшие с уст короля.
— Вы не поверите, Бет, — тихо, мучительно и как-то неловко сказал он, — мы ведь с ней один только раз и поцеловались.
— Отчего же, — сдавленно от усилия сдержать слезы проговорила Бет. — Поверю. Выходит, нам повезло больше. Джей меня поцеловал… два раза.
И тут слезы все-таки хлынули — и Джеральд не стал гладить ее по голове и уговаривать не плакать. Он крепко до боли ухватил ее за плечи, резким рывком развернул к себе и уткнул лицом в свою грудь.
— Плачьте, Бет, — сквозь стиснутые зубы произнес Джеральд. — Плачьте, сколько слезы идут. Невыплаканными слезами и захлебнуться можно. Насмерть. Ну же!
Бет не надо было уговаривать — ее и так трясло от рыданий. Она не могла сказать, сколько они вдвоем простояли, покуда она сумела, наконец, вздохнуть свободно.
— Легче стало? — странно далеким голосом спросил король.
Бет кивнула.
— Спасибо, Ваше Величество, — прошептала она. — Вы хороший друг.
Ей даже в голову не пришло, что она сказала глупость, да притом дерзкую — ну разве королям такое говорят? Оказывается, говорят, и это совсем даже не глупо. Ее невозможные слова прозвучали как единственно правильные.
— Вы тоже, — очень серьезно произнес Джеральд.
Бет показалось, что она ослышалась. Она подняла голову и взглянула на него. По лицу Джеральда тоже катились слезы — нечастые, тяжелые.
— Первый раз за этот год я смог… — он перевел дыхание. — Спасибо, Бет.
Он говорил правду, это Бет поняла сразу — по выражению его лица, Джеральд и в самом деле в первый раз смог оплакать свою потерю.
— Скажите… — тихо произнесла Бет. — Джей… как он умер?
— Как и жил — не думая о себе, — хрипло ответил Джеральд. — Он дал Олбарии мир… самый лучший мир, какой только можно купить за кровь.
— Вы не хотите говорить, — промолвила Бет. — Гонец тоже не сказал. Это было очень страшно, да?
Король ответил не сразу.
— Да, — произнес он наконец. — Вы правы, Бет. Наверное, вам и в самом деле надо это знать.
Он рассказывал отрывисто, коротко, с милосердной сухостью, стараясь избавить ее от самых жутких подробностей, — но она все равно вживе ощущала, какой жаркой была стиснутая от боли рука Джея — и как она медленно холодела в руке Джеральда… Бет невольно опустила глаза, словно думая увидеть на его пальцах синяки, оставленные этой предсмертной хваткой, — наверняка они не могли полностью сойти за неделю, минувшую после похорон! — но пальцы короля были скрыты темно-зелеными замшевыми перчатками.
— Роберту не говорите, — попросила она, когда Джеральд замолчал. — Ему будет тяжело.