Двухдневные поиски Синдеева завершились в Тихвине, где Валерий Иванович вторую неделю отмечал освобождение из тюрьмы и совершил там по пьяному делу хулиганство, в связи с чем был арестован и снова томился в кутузке.
Нам очень нужны были его показания. Именно он был связующим звеном между докторами и донорами.
Валерий Иванович Синдеев, судя по тому, что нам удалось про него выяснить, хоть и был тертым калачом, но проявлял некоторые признаки сентиментальности и не чужд был женских прелестей. Мы с операми долго соображали, как лучше его зацепить. Можно было попробовать заинтересовать его тем, что при активной помощи следствию он имеет реальный шанс получить не более трех четвертей от максимального срока, но тогда надо было склонить его к явке с повинной, чтобы в тюрьме эта явка и была принята.
Наконец мы решили пойти ва-банк; такой ход можно было использовать лишь один раз, а шансов было пятьдесят на пятьдесят… Очень многое зависело от того, какой тип женщин нравится Синдееву.
Приехав в Тихвин, мы объяснили наши нужды начальнику изолятора.
— Ну, давай, Маша, — наконец сказал сопровождавший меня оперативник, и я кивнула:
— Заводите. Начальник и опер вышли.
Когда конвойный завел Синдеева — высокого полного мужчину, которого я узнала по фотографии, — и, дождавшись моего кивка, оставил нас одних, Синдеев окинул меня быстрым взглядом, задержавшись на скрещенных ногах, почти полностью открытых самой короткой моей юбкой, и на глубоком вырезе жакета, под которым не было блузки. Я поняла, что разговор состоится.
— Садитесь, Валерий Иванович, — приветливо сказала я и представилась.
Он удивленно поднял брови.
— На вашей территории я ничего не совершал, — кокетливо сказал он.
Я помолчала. Потом, глядя прямо в глаза Синдееву, начала говорить:
— Вот вы какой, — замолчала снова, потом продолжила:
— Чем-то вы мне симпатичны, даже не знаю чем, но мне хочется вам помочь. Прочитайте, — и протянула ему Уголовный кодекс.
Он глянул в статью, на которой лежал мой палец, — про те самые три четверти при явке с повинной — и недоуменно спросил:
— А я-то тут при чем?
— У вас судимость, и положение самое невыгодное. Посмотрите на ситуацию с точки зрения судей: кто вы, и кто Сергей Янович. У вас единственный шанс — загрузить его прежде, чем он начнет грузить вас.
— Я не понимаю, о чем вы, — заученно сказал Синдеев, но взгляд его заметался.
На столе начальника лежал чистый лист бумаги и ручка, специально приготовленные к нашей встрече. Я подвинула к нему ручку:
— Если вы напишете сейчас явку с повинной, я вам гарантирую не больше трех четвертей срока. Только решайте сейчас.