— Слушай, а как тебе они обосновали, что отпустили Иванова из больницы? — вдруг спросил мой муж Синцова. — Они ведь под каким-то соусом его госпитализировали, обследовать хотели, что же за сутки-то изменилось?
— Сказали, что у него — всего лишь умственная отсталость, которая не является основанием для содержания в психиатрической больнице.
— И что, они это всего за день установили? Без обследования? Без изучения анамнеза?
— Понял тебя, — кивнул Андрей. — Завтра туда съезжу, все выясню. У меня нехорошо заныло под ложечкой. Что-то нечисто с этой выпиской. Уж не сбежал ли Иванов оттуда? И не бродит ли он сейчас вокруг моего дома с мешком взрывчатки, чтобы глушануть, как рыбу? А если не сбежал, а его действительно выписали, то скорее всего, за взятку. А поскольку сам Иванов нужными средствами не располагает, а главное — политесом не владеет, чтобы договориться об этом, то не обошлось ли тут без теневого участия главного сатаниста, господина Эринберга?
Хоть я еще и в глаза не видела Илью Адольфовича, но он заранее вызывал у меня смутно-неприятные чувства. И если честно, мне совсем не хотелось его видеть, а также слышать и вообще что-либо знать о нем. Жила же я до сих пор без этих знаний…
Настроение у меня опять испортилось. И боевой азарт пропал, с которым я взялась за расследование комбинатского мошенничества. Да ну его, что мне — больше всех надо? Я вдруг отчетливо поняла, что больше всего хочу лечь спать и забыть про всех этих альтернативно одаренных. А утром проснуться, пойти на работу, расследовать свои обычные убой и не чувствовать себя дичью в сатанистской охоте.
И как раз в этот момент зазвонил телефон. Мы вздрогнули все втроем, синхронно; из ванной высунулась озабоченная физиономия Хрюндика — он, как и мы, хорошо знал, что означает телефонный звонок в это время суток. Я дрожащей рукой сняла трубку и услышала озабоченный голос Кости Мигулько:
— Маша, извини, что поздно. Ты не можешь в РУВД приехать?
— Сейчас? — охрипшим голосом безнадежно спросила я. Вставать из-за стола, одеваться и тащиться в РУВД на ночь глядя — мне даже страшно было об этом подумать. Даже ради собственной безопасности.
Сашка по моему лицу понял, о чем речь; зажав трубку рукой, я шепнула ему, что это наш начальник убойного, и он призывно замахал руками, что означало — «а может, лучше вы к нам?»
— Костя, если честно, сил нет куда-то ехать, —сказала я в трубку. — Может, ты приедешь?
— Так поздно? А это удобно? — засомневался воспитанный Мигулько. — И я не один. Я с Игорем Гайворонским… — при этом в его голосе отчетливо слышалось намерение с удовольствием воспользоваться приглашением, если я не буду особо выпендриваться.