Мотавкин примерно в то время, когда я узнал об аресте Алексея, стал бросать темные намеки о том, что "прижали" Нину. Как именно, я узнал только на свидании с Ниной уже в лагере. В один прекрасный зимний день к дому, где жила Нина, подкатил грузовик. Рекомендованный мною на работу к В. И. Сталину Соколов послал своих людей с автоматчиками, поднялись на пятый этаж и выбросили Нину из квартиры прямо на улицу с нашими нехитрыми пожитками: периной, кухонным столом и мотоциклом. В мороз. Когда она спросила, куда ей деваться, в ответ прозвучало: "Куда хочешь. Но чтобы твоей ноги вблизи этого дома не было". Пристроив кое-как мотоцикл у знакомых, Нина ушла к брату, боевому летчику-штурмовику, провоевавшему всю Отечественную на Ил-2. Ее брат, сестра (она была замужем за полковником ВВС) и мои родные поддерживали Нину, пока я был в заключении. Когда я вышел на волю, случайно встретил Соколова и спросил его, как он мог выбросить женщину в мороз на улицу и отнять у нас комнату. Он, нисколько не смущаясь, сказал: "Иди выясняй у Василия Иосифовича Сталина. Я только выполнил его приказ занять комнату".
С начала 1951 года следователи по нарастающей требовали у меня признаний. Мотавкин иначе как "холуй" Жукова меня не называл. Он все внушал, что единственный выход для меня - изобличить маршала. Постепенно в ночных допросах стало все больше угроз отправить в Лефортово. Во внутренней тюрьме первые семь месяцев я сидел один, потом мне стали подсаживать одного-двух сокамерников. Некоторые из них рассказали о Лефортовской тюрьме и еще более страшной загородной Сухановке. Мое просвещение пошло гигантскими шагами, и, не скрою, стал возрастать страх. Впоследствии в лагере я узнал, что, по-видимому, некоторые из сокамерников были "наседками", в задачу которых входила моя "внутрикамерная разработка", то есть попытки установить мое отношение к следствию, добыть какие-нибудь сведения плюс запугать меня.
Н. Я.: Знакомые до омерзения приемы, которые и я испытал во время заключения во внутренней тюрьме. Одного не понимали нелюди с холодными головами - "наседки" были видны как на ладони. Очень вам досаждали тем, что обеспечило В. В. Крюкову 25 лет ИТЛ, - домогались ли сведений о "мародерстве" Г. К. Жукова?
А. Б.: Еще как! Они надеялись, что я как водитель освещу эту сторону жизни маршала. Разоблачать-то было нечего, в моральном отношении Жуков был чист как хрусталь. О чем я говорил следствию, и неоднократно. Очень расстраивался Мотавкин. Он-то, если бы была возможность, не упустил бы случая что-нибудь украсть. А может быть, и крал, физиономия у подполковника была самая ненадежная.