Последние дни перед взятием Ельни бои шли круглосуточно, так спланировал операцию Жуков. Круглосуточно он был на ногах. Мне, молодому парню, было легче - нет-нет, да и прикорну за рулем в ожидании Георгия Константиновича. Вот опять он появляется - "поехали", и снова по избитой дороге в другую часть. Признаюсь, что в те дни я иной раз побаивался Жукова, больно он был суров и неразговорчив. Он внезапно изменился, волшебно изменился, когда под натиском наших войск немцы ночью бежали из Ельни. Город был освобожден.
Н. Я.: Победа далась дорогой ценой. Резервный фронт: потеряно 45 774 человека, а с ранеными общие потери перевалили за 100 000 человек. Потери немцев - 45-47 тысяч человек. Они в основном на совести вояк из НКВД, "оперативно-тактическая подготовка" которых, по словам Жукова, была "явно недостаточной". С учетом этого Жуков и написал в мемуарах:
"Врагу дорого обошлось стремление удержать ельнинский выступ". Конечно, если бы не Жуков, буквально хватавший их за руку, они положили бы еще многие тысячи бойцов и командиров. Так мы начинали войну, сталинское руководство полагалось на НКВД. Из палачей не бывает хороших солдат.
А. Б.: Днем 6 сентября мы поехали в Ельню. На окраинах жуткое зрелище траншеи, забитые немецкими и нашими трупами, на местности везде убитые. Было еще тепло, и над полями стоял густой тошнотворный трупный запах. От него в Ельне спасения не было. Смердило везде. Все мое внимание - на дорогу, я смертельно боялся нарваться на мину, мы въехали в город, еще не разминированный саперами. К счастью, пронесло, фрицы так драпали, что не успели как следует заминировать дорогу. Сыграла свою роль самоотверженность лейтенанта из охраны Жукова, моего большого друга Коли Пучкова. Как только мы миновали траншеи при въезде в город, Коля пошел перед моей машиной, тщательно просматривая дорогу, и показывал, как объехать подозрительные места. Нам в машине была опасна противотанковая мина, а что случилось бы с Пучковым, если бы нарвались на противопехотную?
В воспоминаниях журналиста Е. З. Воробьева зафиксировано, как смотрелся въезд в Ельню победителя: "Из облака пыли вынырнул открытый "газик". Машина остановилась у кладбищенских ворот, генерал, сидевший на переднем сиденье за ветровым стеклом, легко, по-спортивному спрыгнул на иссушенный большак.
Серая фуражка, околыш в густой пыли и такой же матовый, бесцветный козырек. Генерал еще раз энергично отряхнулся от пыли, вытер платком лицо, шею.
В чертах лица, в волевом подбородке промелькнули смутно знакомые черты, но я не узнал бы генерала армии, если бы стоявший рядом фотокорреспондент не прошептал громко: