Торренто зловеще улыбнулся ему:
— Что уставился? Морда у меня как кусок пирога, да, юноша? Кусок широким концом книзу.
— А... что? — Юноша внезапно ожил. — Вот ведь потеха — а? Наверное, я сидел тут и спал с открытыми глазами?
Губы Руди разомкнулись в зловещей, лишенной юмора ухмылке. Он сказал: так точно, потеха — прямо обхохочешься. Но конечно, тут и близко не пахло той потехой, какую он производил своим собственным видом.
— Это постарался доктор, мальчик Джеки. Тот, который принимал роды, когда я появился на свет. Башка у меня, знаешь ли, была очень здоровая, так он, чтобы она шла как по маслу, вроде как скосил ее чуток. Вот так я и получил титул — Торренто Голова Пирогом. И долго не знал, что у меня есть настоящее имя. Может быть, тебе тоже нравится называть меня Голова Пирогом, а, мальчик Джеки?
Юноша дернулся, занервничал. Даже в убогом блатном мирке воришек, достающих вещи через разбитые окна и обирающих пьяных, то есть там, где он в основном вербовал подельников, чувствительность Руди в отношении собственной внешности превратилась в легенду. Называть его Головой Пирогом было равносильно тому, чтобы окрестить Бенни Сигеля — Баггси. Одно упоминание о пироге в его присутствии способно было привести Руди в бешеную ярость.
— Тебе нужен кофе, Руди, — мужественно сказал юноша. — Хороший горячий кофе и пара тех шикарных сандвичей, что я купил вчера вечером.
— Я задал тебе вопрос! Отвечай!
— Ну да, конечно, конечно! — уклончиво пробормотал тот и налил чашку дымящегося кофе из термоса, потом робко протянул ее вместе с сандвичем гангстеру.
Какой-то момент Руди оставался неподвижным, не сводя с него нездорово блестевших глаз. Потом внезапно расхохотался, очевидно вспомнив что-то очень забавное. Что-то, что способно было развеселить его, когда ничто другое не в силах было этого сделать.
— А ты, оказывается, отчаянный, Джексон, — сказал Руди, фыркая и давясь словами. — Настоящий сорвиголова — вот кто ты такой.
— Ну, — скромно ответил молокосос, — я бы не хотел говорить этого сам, но большинство моих знакомых расскажут тебе, что когда доходит до настоящего дела, ну, в общем...
— Угу! Ну что ж, посмотрим, Джексон. Мы посмотрим, что у тебя внутри. — Руди опять вздрогнул от смеха, а потом, по прошествии смены его мимолетных настроений, его захлестнула жалость к юноше. — Ешь, Джеки, — вздохнул он. — Наливай себе кофе и пожуй чего-нибудь сам.
Они стали есть. За второй чашкой кофе Руди передал сигареты и дал мальчику прикурить. Джексон осмелел до того, что стал задавать вопросы, и какое-то время гангстер не сыпал в ответ, как обычно, оскорбления и не велел парню заткнуться.