Проехав Санта-Барбару, мы съели по сэндвичу, а заодно сменили спустившее левое переднее колесо. На эти дела у нас ушло часа полтора. Потом мы с Падильо поменялись местами и двинулись дальше, останавливаясь каждый час, чтобы выпить чашечку кофе. Ехал я осторожно, не превышая положенных шестидесяти миль в час. Король и Скейлз после Санта-Барбары заснули.
Наверное, у каждого человека есть родной город, и я должен считать таковым Сан-Франциско, хотя не могу сказать, что мы питаем друг к другу теплые чувства. Я родился в старой Французской больнице на Десятой улице и вырос в районе Ричмонд, где селились люди с достатком, среди которых, кстати, было много русских. Жили мы на Двадцать шестой улице, в двух кварталах к северу от парка Золотые ворота. Как-то раз мы с Фредль провели в Сан-Франциско неделю, и я показал ей дом и округу, где я жил до того, как поступил в школу Джорджа Вашингтона и ушел в армию.
— По-моему, у вас нет ничего общего, — отметила она.
Я решил, что за минувшие годы и город, и я изменились, причем не в лучшую сторону. Сан-Франциско напомнил мне проститутку средних лет, полагающуюся теперь только на мастерство, ибо от красоты остались одни воспоминания. Но я подозреваю, что причина моего неприятия Сан-Франциско в том, что в моем родном городе я был всего лишь туристом. Гадкое, знаете ли, чувство.
Король и Скейлз уже проснулись, когда справа мы увидели Бей-бридж, а затем знаменитый мост «Золотые ворота». Наш путь, однако, лежал в другую сторону.
— Я, бывало, приезжал сюда из Лос-Анджелеса на уик-энды, — ударился в воспоминания Падильо. — Моя подружка жила на Русском холме. Как же она бесилась, когда я называл город «Фриско».
— У местных особая гордость, — философски отметил я.
— Она была из Нового Орлеана.
Падильо хотел остановиться в мотеле, так что мы выбрали «Бей вью лодж», а поскольку располагался он в черте города, то с ценами там не стеснялись. Мы взяли два двухкомнатных номера. Падильо убедился, что король и Скейлз устроились и им принесли завтрак, а затем прошел в наш номер. Я лежал на кровати и перечислял девушке из бюро обслуживания все то, что мне хотелось бы съесть и выпить. В то утро я остановил свой выбор на вареных яйцах, ветчине, гренке из ржаного хлеба, кварте кофе, вдобавок к которым попросил две «Кровавых Мэри». Девушка на другом конце провода выразила сомнение в необходимости заказа вышеупомянутого коктейля, ибо часы показывали только четверть восьмого утра, но мне удалось убедить ее, что она не ослышалась.
Падильо вытащил пистолет из-за пояса, сунул его под подушку, лег на кровать. Сложил руки под головой и уставился в потолок. Я закурил и выпустил струю дыма в то место, куда смотрел Падильо.