Лязгнул меч, выхваченный из ножен. – Что ж, попробуй, если сможешь! А я, если смогу, помешаю тебе!
– Помешаешь мне? Глупец! Ни один воин не может помешать мне!
И тут Дернхельм засмеялся и в его голосе был звон стали. – Но я не воин. Перед тобой женщина! Я Эовин, дочь Эомунда. Не становись между мною и моим родичем и повелителем! Ты не забыл древнее предсказание? Так уходи! Будь ты живой или только оживший, прикоснись к нему – и погибнешь.
Крылатое чудовище неожиданно тонким и противным голосом закричало на нее, но Черный Всадник молчал, казалось, глубоко озадаченный услышанным. От изумления Мерри забыл страх и открыл глаза. В нескольких шагах от него сидело чудовище, вокруг него распространялся мрак, над ним грозной тенью возвысился назгул. Немного левее, обратясь лицом к нему, стоял тот, которого Мерри звал Дернхельмом, но теперь шлем упал с головы воина, освободив золото волос, рассыпавшихся по плечам. Серые как море глаза смотрели твердо и гневно. В одной руке воин сжимал меч, в другой – щит, которым заслонялся от взгляда страшного врага.
Да, это была Эовин. Мерри вспомнил, как она стояла в Северной Лощине, прекрасная, но потерявшая надежду и радость жизни. Сердце хоббита наполнилось жалостью и восхищением, и в нем проснулась медлительная отвага его племени. Он приподнялся и, стиснув руки, прошептал: – Она не умрет! Такая прекрасная, такая печальная... По крайней мере, она умрет не одна!
Черный Всадник не замечал его, а Мерри все не решался двинуться, чтобы не привлечь на себя губительный взгляд. Потом, очень медленно начал отползать в сторону. Но Вождь-Призрак все думал о женщине, стоявшей пред ним и о древнем предсказании.
Вдруг крылатое чудовище взмахнуло своими зловонными крыльями, прянуло в воздух и ринулось на Эовин, крича и стараясь ударить ее клювом.
Эовин не дрогнула: она была истинной дочерью Ристании, тонкой и стройной как стальной клинок и такой же гибкой и упругой. Ее удар был молниеносным и смертельным: он обрушился на вытянутую шею и она упала как камень. Эовин отскочила назад и обезглавленное чудовище, раскинув огромные крылья, рухнуло на землю. В тот же миг мрак исчез, и волосы Эовин заблестели на солнце.
Но Черный Всадник уже стоял перед нею, огромный и грозный. Со злобным криком, нестерпимым для слуха, он нанес удар палицей. Щит Эовин разлетелся, рука, державшая его, переломилась, и сама она зашаталась и упала на колени. Тогда Всадник навис над ней как туча и вновь взмахнул палицей, чтобы нанести последний удар...
Но вдруг он отпрянул, вскрикнув от страшной боли, и удар палицы безвредно обрушился на землю. Это Мерри вонзил в него сзади нуменорский клинок из могильника, пробив черный плащ и невидимое тело ниже панциря. В тот же миг Эовин, привстав, последним усилием вонзила меч в пустоту между плащом и короной. Меч разлетелся вдребезги. Корона покатилась со звоном. Эовин упала на поверженного врага. Но плащ и панцирь были пусты и лежали на земле, смятые и бесформенные, а в воздухе пронесся, замирая, бесплотный жалобный голос, и навеки затих в поднебесье.