Термин «Морфант» в архиве не упоминался, да и появился он на свет относительно недавно — когда слово «оборотень» стало отождествляться почти исключительно с ликантропом, вервольфом, человеком-волком… Упомянутое отождествление произошло не стараниями ученых, всерьез изучавших проблему, но благодаря писаниям европейских литераторов, досуха выжавших тему волков-оборотней.
А вот люди-медведи чем-то господам писателям не приглянулись. И остались в основном в фольклорной и мифологической традиции. По крайней мере дотошный Синягин сумел обнаружить лишь два литературных произведения — рассказ Проспера Мериме «Локис» и куртуазную поэму Гильома де Палерно, сочиненную еще в тринадцатом столетии…
На поэтический шедевр присутствовала лишь ссылка. Но, по всему судя, творение мэтра Гильома отношения к делу не имело — влюбленная парочка под его шаловливым пером обернулась белыми медведями. И в тринадцатом веке люди знали толк в экстремальном сексе…
— Во всей этой лабуде я нашел лишь один действенный способ борьбы с Морфантами, — сказал Мартынов. И провокационно замолчал.
Но мы со Скалли не стали допытываться, какой именно… Слишком устали.
— Пенек! — возвестил Генка. — Спилить сосну, расщепить пень, уговорить Морфанта засунуть в щель лапы — и быстренько вышибить клин!
Глаза у агента Мартина были воспаленные, покрасневшие, голос звучал тоскливо. Я не стал комментировать его открытие… Скалли же отреагировал своеобразно — достал из кожаного футляра три шприц-тюбика и скомандовал:
— Засучивайте рукава! Иначе работать сегодня не сможете. А дел, как я понимаю, у нас хватает.
Причем мне вкатил аж две инъекции — и вторую отнюдь не в руку. Предлогом послужила производственная травма, полученная мною от «богатыря» земли русской, Брюшной пресс и в самом деле побаливал, но седалище от лечения Скалли пострадало сильнее…
Все доктора садисты. И Бармалей мне чем-то даже симпатичнее, чем его оппонент в белом халате.
Тут я вспомнил, что еще вчера хотел проконсультироваться со Скалли по одному вопросу. И немедленно спросил:
— Не помнишь, в каком году Всемирная организация здравоохранения объявила оспу окончательно побежденной?
Он посмотрел на меня задумчиво — не то действительно вспоминал дату, не то прикидывал, есть ли в его запасах снадобье от умственных расстройств, вызванных переутомлением. Наконец ответил:
— Точно не помню… В середине семидесятых вроде бы — в семьдесят пятом, семьдесят шестом…
— И куда подевали все огромные запасы вакцины? — полюбопытствовал я. — Ведь ежегодно миллионы прививок по всему миру делали.