— Оставь удовольствие на потом, сейчас некогда. И ноги у нее длинные, в моем вкусе, в общем, надо разобраться. А вот, кстати, и сизая птичка защебетала. Рано пташечка запела. По лазерному дальномеру тысяча пятьсот… тысяча… пятьсот… пора.
Носатый нажал кнопку.
— Вот вам подарочек ко дню авиации.
Блестящие ниточки потянулись от деревьев к вертолету, как будто роща захотела поиграть с машиной. Они соединились в солнышко, которое тут же полыхнуло изо всех сил на стекле кабины.
Вертолет закачался, стал разворачиваться, но свалился набок и, болтаясь из стороны в сторону, пошел к земле. Пару раз “Синяя птица” пробовала поднять нос, но от такого курса уже не отклонилась. Раздался взрыв, как будто воздух треснул. Дети увидели из-за деревьев только шапочку огненного гриба, которая округлилась, оторвалась от ножки и прожила недолгую самостоятельную жизнь.
— Не будет здесь больше летать,— крепыш с чувством выполненного долга утер капельки со лба.
— Из тебя такой же шарик получится, только поменьше — если будешь доставлять нам хлопоты,— обернулся Носатый к девочке,— ясно, сучка младая? А теперь чеши отсюда. Куклу забрать не забудь.
Девочка вышла из оцепенения, подхватила свою игрушку и заметалась между деревьев, стараясь как можно скорее удрать.
— Может, незаметно рванем ее гранатой,— предложил крепыш, — или папу ее? Или обоих? И не надо будет заботиться об останках. Полный капец, с гарантией.
— Грубо, мой друг, по-жлобски. Не чувствуется моя школа,— скривился длинноносый мальчик.— Пока она тут ромашишки нюхала, я ей куклу усовершенствовал. Вмонтировал туда сто грамм взрывчатки и простенький анализатор. Сработает на слова “бластер”, “вертолет”, “мальчишки”. Грамотно?
— Еще бы,— опять поразился крепыш своему дружку. И помечтал.— Вот пальнуть бы из дерьмострела, да по балетной труппе, по маленьким лебедям. Чтоб в газетах писали: “Средневековое варварство…”
В кабинет ввели дядю Витю, который, несмотря на внешнюю побритость и помытость, смахивал на плюшевого медвежонка, из которого полезла вата.
Бордовые гардины, рассеянный зеленоватый свет, легкий искусственный ветерок, колыхающий крошечные колокольчики, тонкий запах сандала, какое-то восточное пиликанье — все это мало вязалось с дяди-Витиным непритязательным видом.
— За что, гражданин начальник? Почему замели? Я же свой, я нашенский,— уныло заладил дядя Витя с порога.
Молодой человек благородной наружности и в хорошем костюме располагающе улыбнулся.
— Так уж и не за что… Да что мы с вами сразу препираться начали. Позвольте представиться. Феодосий Павлович Драницын, старший общественный инспектор.— Феодосий сделал шаг навстречу и крепко стиснул разжиженную кисть дяди Вити. Потом он подвинул кресло и, слегка надавив на плечи задержанного гражданина, усадил его.