— На что ты намекаешь? — обернулся к вице-канцлеру Хельви.
— Я имею в виду настроения в столице. Наш славный герцог, наверное, еще не в курсе того, как быстро его горожане меняют свои вкусы. — Базл слегка поклонился в сторону вопросительно поднявшего брови Нырка. — Только вчера они поносили власти за то, что они толкают их на войну с людьми и колдунами, выиграть которую обычным смертным просто невозможно. Но стоило только достопочтенному Твору пустить через «своих ребят», как он ласково называет шпионов, слух о том, что канцлер Хельви преследует благородную идею восстановить империю Младших в первоначальном благополучии, как самые робкие и трусливые обрели невероятную дерзость. Не только гарнизон и гвардия, но и наши прежде мирные подданные рвутся в бой, отвергая всякие доводы здравого смысла. По моим сведениям в столице действует уже два добровольных ополчения — они собирают деньги на покупку оружия и доспехов, а также составляют списки будущих отрядов. Импульсивность — вот то качество, которое движет всеми этими безумцами, не правда ли?
— Победоносные настроения угаснут по мере того, как Младшие столкнутся с настоящими тяготами войны, — поморщился Хельви. — Восстановление империи — что может быть глупее? Только сумасшедший мог бы ввязаться в драку под столь нелепым лозунгом.
— Прости, великий канцлер, но я не понимаю, о каком восстановлении страны идет речь? — Нырок переводил недоуменный взгляд с канцлера на императрицу, которая достала клубочек золотистой шерсти, вязальные спицы и принялась вязать. — Разве мы потерпели уже какое-то поражение и часть наших земель досталась неприятелю?
— Да нет, — снова поморщился Хельви. — Речь идет о древних временах. Как ты знаешь, Верхат и Западный край когда-то действительно были западным краем империи. Страна заканчивалась на востоке где-то за Синими озерами. Конечно, после всех войн, а особенно после войн Наследников мы потеряли довольно много территорий. Однако их старинные названия помнятся, и это стало теперь поводом для патриотического подъема среди тупиц, полагающих, что я настолько глуп, что готов вести войну ради войны.
— Пусть Западный край снова лежит на западе империи, — пафосно продекламировал Базл, вероятно, цитируя какого-то оратора.
— И мои любимые столичные пижоны, конечно, в первых рядах этого ополчения, — пробормотал Нырок.
— Я верю, что трезвомыслящих альвов в империи всё-таки больше и они отдают себе отчет, что нам придется сражаться не за чужую землю, а за собственную жизнь и свободу. Я прошу тебя, — особо выделил канцлер слово «прошу», и Нырок понял, что речь идет совсем не о просьбе, а о чем-то большем, — не давай ополченцам слишком громко кричать на улицах. Возможно, их поддержка на первом этапе войны будет полезна, однако я не представляю себе, как плохо вооруженная и не умеющая воевать толпа облегчила бы положение нашей армии. Глупые мальчишки, которые рвутся сегодня умирать за «святую цель», поблагодарят нас, когда подрастут и поумнеют