Старая голубятня, которая располагалась на крыше одной из башен крепости, и впрямь еще работала — несколько серых птичек сидели на жердочке. Птицы были обучены, но вот пользовались ими нечасто. Шансов на то, что голубь избежит опасности быть съеденным весталой или вороной и долетит до Нонга, было слишком мало. Фова понимал это так же ясно, как и Калипа. Однако приказ есть приказ. Лезть на башню и выуживать голубя было поручено верному Вахли, который выполнил задание довольно шумно, посылая проклятия в адрес и заезжего гонца, и отца-командира, которому делать нечего, причем пышные эпитеты, не имевшие никакого отношения к этикету, разносились по всей башне. Фова краснел от гнева, слушая гулкую брань десятника, а Калипа, казалось, ее даже не замечал.
Злосчастный голубь был принесен, Фова пронзительно глянул на десятника, однако Вахли уже давно не обращал внимания на гневные взоры начальства и вышел из покоев с тем же умиротворенным выражением лица, что и вошел. Гонец, который собрался командовать гарнизоном Калипы, написал несколько строк на клочке пергамента, обмотал его нитью, разогрел сургуч и запечатал послание. После этого он вырвал несколько нитей из рукава собственной рубахи и примотал записку к лапкам птицы.
— Готовь людей, командир, — повторил он задумчивому Калипе, подошел к окну и запустил голубя в небо.
Птица, словно понимая, какими ужасными бедами грозит ей полет над самой землей, взвилась высоко под облака. Записка, прикрученная к лапкам, тянула к земле. Однако ученый голубь четко помнил маршрут, по которому он обязан был лететь. Захлопав крыльями, он устремился на юг. Сплошная чаща Тихого леса постепенно сменялась высокими красивыми деревьями, стоявшими обособленно. Глубокие овраги и прозрачные ручьи текли между ними. Если бы голубь разбирался в картографии, он бы понял, что летит над Синим лесом. Но даже не зная о таких предметах, как карта, птица двигалась в правильном направлении. Небо быстро темнело. Почтарь махал крыльями сильнее — хоть он и устал, однако страх перед темнотой был сильнее этого. В темноте мир принадлежит ужасным тварям. Правда, если лететь высоко, они могут не достать голубя.
Твари и впрямь просыпались в норах и дуплах темного леса, однако вовсе не им суждено было оборвать жизнь храброй птичке. Голубь чуть снизился, белым комочком рея в темном небе, и даже не почувствовал, как арбалетный болт навылет прошил его сердце. Он замер на секунду в вышине, а затем стремительно начал падать вниз.
— Славный выстрел, командир, — Щур принял арбалет из рук Кдева. — Жаль только, птичка невелика. Похлебки не сваришь.